этим же объясняются и повеление щадить всех животных, его учение о метемпсихозе, его белые одежды, его вечная любовь к таинственности, порождавшая символические изречения и простиравшаяся даже на математические теоремы; далее, основание своего рода жреческой касты, с строгой дисциплиной и обширным церемониалом, поклонение солнцу (гл. 35, § 256) и многое другое. От египтян же получил он и свои более важные астрономические основопонятия. Вот почему приоритет учения о кривизне эклиптики оспаривался у него Энопидом, который вместе с ним был в Египте (см. об этом конец 24-й гл. первой книги Эклог Стобея с примечанием Герена из Диодора). Вообще же, просматривая собранные Стобеем (особенно кн. I, гл. 25 и сл.) элементарные астрономические понятия всех греческих философов, можно видеть, что все они представляют собою сплошные нелепицы, — за единственным исключением пифагорейских учений, которые обыкновенно оказываются вполне правильными. Что они добыты не собственными силами, а заимствованы из Египта, — в этом нет сомнения. Известное запрещение Пифагора употреблять бобы имеет чисто египетское происхождение и является просто заимствованным оттуда предрассудком: по словам Геродота (II, 37), боб почитался в Египте нечистым и был там предметом отвращения, так что жрецы не выносили даже его вида.
Впрочем, о решительном пантеизме в учении Пифагора коротко и ясно свидетельствует одно выражение пифагорейцев, которое сохранилось для нас в сочинении Климента Александрийского „Cohortatio ad gentes“ и дорический диалект которого указывает на его подлинность; оно гласит: „Не должно умалчивать также об учениках Пифагора, которые говорят: Бог — один, и он не вне миропорядка, как думают иные, а в нем, целый в целом круге, свидетель всякого рождения, сочетание всего, — всегда сущий, виновник мировых сил и надо всем небесное светило, всего отец, ум и душа всего круга, всего движение“ (см. Творения Клим. Алекс., т. I; стр. 118 в Полемич. твор. св. отцов т. IV, Вюрцбург, 1778). Поистине, при всяком случае полезно убеждаться, что настоящий теизм и иудейство — синонимы.
По Апулею, Пифагор даже будто бы доходил до Индии и учился у самих браманов (см. Apulej. Florida, стр. 180 ed. Bip.). Я думаю, поэтому, что несомненно высокая мудрость и знание Пифагора состояли не столько в том, что он думал, сколько в том, чему он научился, т. е. были скорее чужие, чем его собственные. Это подтверждается изречением о нем Гераклита (Диог. Лаэрт., кн. III, гл. I, § 5). В противном случае, он записал бы свое учение, чтобы спасти свои мысли от гибели, тогда как изученное чужое было уже ограждено от нее у своего источника.
