Декарта[1]. Именно, Мальбранш считал influxum physicum немыслимым, причем, однако, он не принял в расчет, что такой influxus без дальних слов признается при сотворении и руководстве физического мира Богом, который есть дух. Поэтому, взамен того он предложил „причины-поводы“ и „мы все созерцаем в Боге“: в этом его остаток. — Также и Спиноза, идя по стопам его учения, все еще исходит от того же понятия субстанции, как если бы это было нечто данное. Тем не менее, он объявил обе разнородные субстанции, мыслящую и протяженную, за одну и ту же, благодаря чему была обойдена вышеуказанная трудность. Но через это его философия стала главным образом отрицательной, именно — свелась к простому отрицанию двух великих картезианских противоположностей, так как Спиноза распространил свое отождествление и на другую выставленную Декартом противоположность — между Богом и миром. Последнее, однако, было собственно лишь педагогическим приемом, или формою выражения. Ведь было бы слишком резко сказать прямо: „неверно, будто этот мир создан каким-то Богом; он существует по собственному полномочию“; поэтому, Спиноза избрал косвенный оборот и сказал: „мир сам есть Бог“, — что̀ ему никогда не пришло бы в голову утверждать, если бы он, вместо того, чтобы брать отправной точкой иудейство, мог беспристрастно исходить от самой природы. Этот оборот служит вместе и тому, чтобы придать его тезисам кажущуюся положительность, тогда как в сущности они чисто отрицательны, и потому мир остается у него собственно необъявленным; его учение можно резюмировать таким образом: „мир есть, потому что он есть, и он таков, каков есть, потому что он таков“ (этой фразой имел обыкновение мистифицировать своих студентов Фихте). Но возникшее указанным путем обожествление мира не допускало никакой истинной этики и находилось к тому же в вопиющем противоречии с физическими бедствиями и моральным нечестием этого мира. Таков, следовательно, остаток в спинозовской системе.
Понятие субстанции, от которого исходит при этом и Спиноза, принимается им, как сказано, за нечто данное. Правда, он его определяет согласно своим целям, но ему нет дела до его происхождения. Ведь только Локк провозгласил, вскоре после него, то великое учение, что философ, желающий что-либо вывести или доказать
- ↑ Впрочем, spiritus animales выступают уже как вещь известная у Ванини (de naturae arcanis, Dial. 49). Родоначальником их был, быть может, Виллисий (de anima brutorum, Женева 1680, стр, 35 и сл.). Флуранс (Жизнь и разум, II, стр. 7) приписывает их введение Галену. Даже Ямвлих уже, по Стобею (Eclog., кн. I, гл. 52, § 29), в довольно ясной форме приводит их как учение стоиков.
