нам возможность проникновения в существо вещей, — они не знают ничего, кроме высших абстракций, каковы бытие, сущность, становление, абсолютное, бесконечное и т. д., уже их берут за исходные пункты и строят из них системы, суть которых сводится в конце концов к простым словам и которые, следовательно, являются не более как мыльными пузырями: поиграть ими некоторое время можно, но при первом же соприкосновении с реальной почвой они лопаются.
Если бы, при всем том, ущерб, который приносят наукам люди непризванные и неправомочные, ограничивался только тем, что они не в состоянии создать ничего нового, как это бывает при сходных условиях в изящных искусствах, — то это было бы еще с пол-горя. Но нет: они приносят здесь положительный вред — прежде всего тем, что, стремясь поддержать авторитет дурного, они все состоят в естественном союзе против хорошего и изо всех сил стараются не дать ему ходу. Ведь нельзя же закрывать глаз на то, что во все времена, на всем земном шаре и во всех житейских отношениях, существует самой природою устроенный заговор всех посредственных, дурных и тупых голов против ума и таланта. Последние находят себе в них дружную и обильную рать врагов. Или, быть может, есть простодушные люди, которые думают, что эти господа, напротив, только и ждут, когда появится выдающийся ум, чтобы признать, почтить и прославить его и этим свести себя самих к нулю? — Слуга покорный! Нет: tantum quisque laudat, quantum se posse sperat imitari. „Бумагомараки и только бумагомараки должны существовать на свете, для того чтобы и мы что-нибудь да значили!“: вот их настоящий лозунг, и устранять правомочных, это для них такой же естественный инстинкт, как для кошки ловить мышей. Вспомним и здесь прекрасное место из Шамфора, приведенное в конце предыдущей статьи. Пусть же наконец будет разоблачена общественная тайна, пусть прольется свет на уродливое явление, в каком бы диком виде оно при этом ни предстало: всегда и всюду, во всех положениях и условиях, ограниченность и тупость ни к чему на свете не относятся с такой страстной и злобной ненавистью, как к уму и таланту. Что они всегда при этом остаются верны себе самим, это они доказывают во всех сферах, случаях и отношениях жизни, всюду стремясь подавить, даже искоренить и истребить названные качества, чтобы обеспечить существование только себе. Никакая доброта, никакая снисходительность не может примирить их с умственным превосходством другого. Таково положение вещей, — оно не подлежит изменению и таким же останется всегда. И какое подавляющее большинство имеют они при этом на своей стороне! В этом и заключается главное препятствие всяческому прогрессу человечества. Какой же при по-
