чрезмерной, — именно в трагических развязках, когда дело имеет такой вид, будто воля некоторым образом насильственно побуждается к отрицанию жизни и достигает возрождения как бы с помощью Кесарева сечения.
Так и ведет нас это невидимое и лишь в сомнительном свете сказывающееся руководительство вплоть до смерти, этого истинного результата, а потому и цели нашей жизни. В час смерти все таинственные (хотя собственно в нас самих коренящиеся) силы, которые определяют вечную судьбу человека, соединяются и приходят в действие. Из их столкновения возникает тот путь, по которому человек должен отныне идти, — подготовляется его возрождение, вместе со всем благом и горем, какое скрыто в последнем и отныне непреложно определено. Вот чем и объясняется глубоко-серьезный, важный, торжественный и страшный характер смертного часа. Это — кризис, это, в самом строгом смысле слова, Страшный суд.
