интерес служит путеводной звездою там, где ею должна бы быть истина, и под личиною мысли говорит умысел. Гнуть спину и глядеть в глаза сильным мира сего — вошло в повседневный обиход; Тартюфиады разыгрываются без грима, и даже Капуцинады раздаются в стенах, посвященных науке. Великое слово „просвещение“ сделалось чем-то вроде брани, величайшие мужи прошлого столетия, Вольтер, Руссо, Кант, Юм, подвергаются всяческому поношению, — они, эти герои, эта краса и благодетели человечества, слава которых распространена по обоим полушариям и если может еще от чего-нибудь возрасти, то разве от того, что во все времена и повсюду, где только выступают обскуранты, последние оказываются их злейшими врагами — и не без основания. Заключаются литературные союзы и братства ради совместной хулы и хвалы, — и вот, все дурное венчают лаврами, о нем трубят на весь мир, а все хорошее клеймят или, как выражается Гёте, „держат в секрете и ненарушимом молчании, и в этот роде инквизиционной цензуры немцы дошли до совершенства“ (Tag- und Jahreshefte, J. 1821). Мотивы же и соображения, в силу которых все это делается, слишком низменны для того, чтобы я занялся их перечислением. Какая глубокая пропасть разделяет однако „Edinburgh’ Review“, которое в интересах дела издают независимые gentlemen и которое с честью[1] носит свой благородный, заимствованный у Публия Сира эпиграф: „Judex damnatur, cum nocens absolvitur“, — и полные задних мыслей, осмотрительные, робкие, бесчестные литературные журналы немцев, эти издания, которые по большей части фабрикуются наемниками ради денег и должны бы иметь своим эпиграфом слова: „Accedas socius, laudes, lauderis ut absens“. Теперь по прошествии 21 года, я постигаю смысл того, что́ сказал мне Гете в 1814 году, в Берке, где я застал его за книгою г-жи Сталь „De l’Allemagne“. В разговоре об этой писательнице я выразил мнение, что она дает преувеличенное изображение честности немцев, вследствие чего может ввести иностранцев в заблуждение. Гете рассмеялся и сказал: „Да, в самом деле, они вообразят, что можно не привязывать чемодана к экипажу, и чемодан у них отрежут“. Но потом он прибавил уже серьезно: „А кто хочет
- ↑ Это я писал в 1830 году, но с тех пор „Edinburgh’ Review“ упало, и в настоящее время оно совсем не то, что прежде: мне приходилось встречать в нем даже поповские выходки, рассчитанные просто на толпу.Прибавление к 3-му изданию.
