дящей, чем крепче она спит; но зато тогда не сохраняется никакого воспоминания о виденном. Если же оно все-таки порою остается и тогда, когда сновидение было в более легком сне, то это объясняется тем, что даже магнетический сон, если он совсем легок, может в виде исключения оставить после себя воспоминание в бодрствующем сознании — пример чему см. в кизеровском „Архиве по животному магнетизму“, т. 3, гл. 2, стр. 139. Итак, следовательно, сны непосредственно и объективно истинные удерживаются в памяти лишь тогда, когда они пригрезятся в легком сне (например, поутру) и мы можем проснуться непосредственно после них.
Но этого рода сновидения, своеобразие которых заключается в том, что в них выступает ближайшая наличная действительность, отличаются иногда большей загадочностью: кругозор спящего еще несколько расширяется, именно — выходит за пределы спальни, так что оконные занавески и ставни перестают служить помехой для зрения и человек вполне явственно воспринимает то, что лежит за ними, — двор, сад или улицу с домами на противоположной стороне. Наше удивление по этому поводу уменьшится, если мы вспомним, что здесь у нас не физическое зрение, а простое сновидение; однако в этом сновидении нам грезится то, что в данное время действительно существует; следовательно, это — сновидение реальное, т. е. восприятие с помощью органа сновидений, которое, как такое, не обусловлено конечно беспрепятственным проникновением световых лучей. Сама черепная крыша была, как сказано, первой перегородкой, которая прежде всего не задержала этого удивительного восприятия; а если оно еще несколько повысится в своей силе, то ему уже не положат предела и занавеси, двери и стены. Но как именно это происходит, — глубокая тайна: мы знаем только, что здесь снится истинное, т. е. происходит восприятие с помощью органа сновидений. Таковы пределы этого элементарного для наших рассуждений факта. То, что мы в силах сделать для его выяснения, насколько оно вообще возможно, состоит прежде всего в сопоставлении и надлежащей поступенной группировке всех относящихся к нему явлений — с целью определить их взаимную связь и в надежде этим путем достигнуть когда-нибудь ближайшего уразумения и их самих.
Однако и для того, кто лишен всякого личного опыта в этом отношении, изображенное восприятие через орган сновидений получает неопровержимое подтверждение в самопроизвольном, подлинном сомнамбулизме, или лунатизме. Вполне несомненно, что охваченные этой страстью люди крепко спят и что они никак не могут видеть глазами; между тем, они воспринимают всю свою ближайшую обстановку, избегают всякой преграды, совершают большие обходы, лазают у
