которые люди во всех деталях заранее видят во сне и иные, порою довольно ничтожные, события, в чем я и сам убедился несомненным опытом. Упомяну о нем здесь, так как он в то же время в самом ярком свете показывает строгую необходимость всего происходящего, даже самого случайного. Однажды утром я с большим рвением писал длинное и очень для меня важное английское деловое письмо; окончив третью страницу, я вместо песочницы схватил чернильницу и вылил ее на письмо — чернила с конторки потекли на пол. Пришедшая на мой звонок служанка принесла ведро воды и стала замывать пол, чтобы пятна не въелись. Во время этой работы она сказала мне: „этой ночью мне снилось, что я вытираю здесь на полу чернильные пятна“. На мое замечание: „неправда!“, получаю в ответ: „нет, правда, — и проснувшись, я рассказала это другой служанке, которая спит вместе со мной“. Вдруг случайно входит эта другая служанка, девушка лет 17, чтобы позвать свою подругу. Я иду ей навстречу в спрашиваю: „что снилось вот ей сегодня ночью?“ — Ответ: „не знаю“. — Я: „Однако? — она ведь рассказала тебе это, вставши утром“. — Молодая девушка: „Ах да, ей снилось, что она будет вытирать здесь на полу чернильные пятна“. — Эта история, за полную достоверность которой я ручаюсь, ставит вне сомнения возможность теорематических снов и не менее примечательна еще и потому, что предвиденный во сне факт был результатом такого действия, которое можно назвать непроизвольным, так как я совершил его совсем вопреки своему желанию и оно зависело от самой незначительной погрешности в движении моей руки, — тем не менее, действие это было предопределено с такою строгой необходимостью и непреложностью, что его результат за несколько часов раньше предстал как сон в сознании другого лица. Здесь в самом ярком свете выступает истинность моего положения: все случающееся случается необходимо. (Основные проблемы этики, стр. 62; по 2-му изд., стр. 60). — Указать для пророческих снов их ближайшую причину помогает нам то известное обстоятельство, что как естественный, так и магнетический сомнамбулизм и все совершающиеся в нем процессы, как известно, не оставляют по себе воспоминания в бодрствующем сознании, но иногда такое воспоминание переходит в сновидения естественного, обычного сна, которые сохраняются в памяти после пробуждения, так что в этом случае сновидение становится соединительным звеном, мостом между сомнамбулически и бодрствующим сознанием. Итак, пророческие сны мы должны, следовательно, приписать прежде всего тому, что в глубоком сне сновидения доходят до сомнамбулического ясновидения: но так как после такого рода снов обыкновенно не бывает непосредственного пробуждения, а потому и воспоминания, то сны, составляющие
