печать принуждения, аффектации и лицемерия, что за ним проглядывает скрытая вера. — По этому поводу я обращу внимание на одну подобную историю из новейшего времени, которая заслуживает более точного исследования и лучшей обработки, чем очень плохо написанный рассказ о ней в Листах из Префорста, 8-ой сборник, стр. 166. Она заслуживает этого как потому, что показания, относящиеся к ней занесены в судебный протокол, так и ради того в высшей степени замечательного обстоятельства, что явившийся дух в течение нескольких ночей не был виден тем лицом, с которым у него была связь и перед постелью которого он показывался (женщина эта спала), а виден был лишь двумя ее товарищами по заключению: только потом предстал он и перед нею самой, и тогда произвел на нее столь потрясающее впечатление, что она добровольно созналась в семи отравлениях. Случай этот рассказан в брошюре: „Суд присяжных в Майнце над отравительницей Маргаритой Иегер“, Майнц 1835. — Дословный протокол напечатан в франкфуртской газете „Дидаскалия“, от 5 июля 1835.
Мне надо теперь рассмотреть метафизическую сторону дела, так как необходимые замечания о его физической, или, здесь, физиологической, стороне приведены уже выше. Что собственно интересует нас во всех видениях, т. е. интуициях через посредство органа сновидений в бодрственном состоянии, это — то или иное их отношение к чему-нибудь эмпирически объективному, т. е. вне нас лежащему и от нас отличному: ибо лишь благодаря такому отношению, они получают аналогию и равное достоинство с нашими обычными, бодрственными восприятиями чувств. Поэтому для нас из перечисленных выше девяти возможных причин таких видений интересны не три первые, сводящиеся к простым галлюцинациям, а, несомненно, последующие. Ибо трудности, сопровождающие исследование видений и спиритических явлений, возникают собственно из того, что при этих восприятиях граница между субъектом и объектом, составляющая первое условие всякого познания, становится сомнительной, неясной, даже прямо стушевывается. „Вне меня ли это или во мне?“ спрашивает — как уже Макбет при виде носящегося перед ним кинжала — всякий, у кого при подобном видении сохраняется еще присутствие духа. Если кто-нибудь видел призрак только один, то этот последний объявляется за чисто-субъективный, сколь бы объективно он ни выступал; если же его видели или слышали двое или несколько человек, то ему тотчас приписывают реальность тела, — ибо ведь эмпирически мы знаем лишь одну причину, в силу которой несколько человек необходимо должны одновременно иметь одно и то же наглядное представление, и причина эта заключается в том, что одно и то же тело, отражая свет во все стороны, воздействует на глаза их всех. Но помимо этого чисто механического воздействия могли бы, конечно,
