неодушевленные: вот почему раздражаться на их поведение столь же глупо, как сердиться на камень, загородивший нам дорогу.
22) Достойно изумления, как легко и скоро сказывается в беседе между людьми однородность или разнородность их ума и сердца: она дает себя знать на всякой малости. Если даже разговор касается самых посторонних, самых безразличных вещей, то между лицами, существенно разнородными, почти каждая фраза одного более или менее не по душе другому, а иная прямо возбуждает в нем досаду. Люди же однородные тотчас и во всем чувствуют известную солидарность, которая, при значительной однородности, скоро слагается в полную гармонию, даже в унисон. Этим объясняется прежде всего то, почему во всех отношениях дюжинные личности обнаруживают такую общительность и всюду так легко находят себе вполне хорошее общество — таких добропорядочных, милых, отличных людей. С человеком недюжинным бывает обратное, и в тем большей степени, чем он даровитее, так что, при своей обособленности, он в состоянии чувствовать временами порядочную радость, выискав в другом хоть какую-нибудь однородную с ним самим черту, — хотя бы в самом слабом виде. Ибо каждый может иметь для другого лишь такое значение, какое тот имеет для него. Истинно великие умы гнездятся одиноко, подобно орлам, в высоте. — С другой стороны, отсюда становится понятным, почему единомышленники так скоро друг с другом сталкиваются, — их как будто взаимно влечет какая-то магнитная сила: рыбак рыбака видит издалека. Всего чаще, конечно, приходится наблюдать это на людях с низменным образом мыслей или плохими способностями, — но это лишь потому, что имя им легион, тогда как лучшие и одаренные натуры бывают и слывут редкими. По этой-то причине, например, в большом, практические цели преследующем товариществе два истые негодяя очень скоро узна́ют друг друга, как если бы у них в руках было особое знамя, и немедленно стакнутся для злоупотреблений либо предательства. Равным образом, представьте себе, per impossibile, большое общество из одних только очень умных и талантливых людей, за исключением замешавшихся сюда двух остолопов: последние почувствуют взаимное симпатическое влечение, и скоро каждый из них возрадуется в сердце своем, что ему попался хоть один разумный человек. Поистине любопытно быть свидетелем того, как двое, особенно из обделенных в моральном и интеллектуальном отношениях, с первого же взгляда признают друг друга, усердно стремятся сблизиться между собою, обмениваясь дружескими и радостными приветствиями, спешат друг другу навстречу, как будто они старые знакомые: это настолько бросается в глаза, что чувствуешь искушение допустить, согласно буддийскому учению о ме-
