дает не только такою же значительной притягательной силой, какою снабжен естественный магнитный железняк, но чаще даже и большею.
Субъективные условия, необходимые для познания непосредственно истинных положений, образуют то, что называется способностью суждения; она — преимущество наиболее одаренных умов, тогда как способностью выводить из данных посылок верное заключение одарен всякий здравомыслящий человек. Ибо установление основных, непосредственно истинных положений требует перенесения познанного наглядно — в абстрактное познание; между тем способность к этому у посредственных умов крайне ограничена и распространяется только на легко поддающиеся зрительному представлению отношения, каковы, например, аксиомы Эвклида, или же простые, несомненные, лежащие перед глазами факты. Во всем том, что выходит из этих рамок, такие умы можно убедить исключительно путем доказательства, не требующего иного непосредственного познания, кроме того, которое выражается в логике законами противоречия и тождества и повторяется на каждом шагу в доказательствах. Следовательно, на этом пути все должно быть сведено для них на те в высшей степени простые истины, которые они единственно способны непосредственно уразуметь. Если при этом идти от общего к частному, — получается дедукция; при обратном направлении — индукция.
Напротив, умы, обладающие способностью суждения или, тем более, изобретения и открытия, одарены способностью перехода от наглядно-созерцаемого к абстрактному, или мыслимому, в несравненно более высокой степени; так что она развивается у них до способности проникновения в самые сложные отношения, в силу чего доступное им поле непосредственно истинных положений становится несоизмеримо обширнее и захватывает многое из того, относительно чего у других людей может сложиться лишь более слабое, опосредствованное убеждение. Именно, последние должны искать за новооткрытой истиной доказательства, т. е. сведения ее на уже признанные или иначе несомненные истины. — Однако возможны случаи, когда это невыполнимо. Так, например, я не могу подыскать никакого доказательства для тех шести дробей, посредством которых я выразил 6 основных цветов, — дробей, которые одни только открывают путь к проникновению в своеобразную, специфическую сущность каждого из них и впервые действительно уясняют цвет рассудку; несмотря на то, непосредственная очевидность их настолько велика, что всякий одаренный суждением человек едва ли в состоянии серьезно в ней усомниться; почему также и г. проф. Розас в Вене взял на себя труд изложить их в виде продукта собственной своей изобретательности, — относительно чего я отсылаю к „Воле в природе“, стр. 19 (2 изд., стр. 14).
