времени совершенно не в состоянии делать этого: скорее время протекает мимо вещей, не оставляя на них никакого следа. Ибо действуют лишь причины, протекающие во времени, а никак не самое время. Поэтому-то, если тело изолировано от всяких химических влияний, — как, например, мамонт в ледяной глыбе на Лене, комар в янтаре, благородный металл в совершенно сухом воздухе, египетские древности (даже парики) в сухих гробницах-скалах, — то и тысячелетия не произведут в нем никакой перемены. Именно эта абсолютная недейственность времени и выступает в области механического, как закон косности. Коль скоро тело уже получило движение, никакое время не в состоянии не только отнять его, но и замедлить; оно, движение, абсолютно, бесконечно, если только физические причины не окажут ему противодействия; совершенно так же, как и покоящееся тело покоится вечно, если только не приведут его в движение физические причины. Уже отсюда, таким образом, следует, что время не касается тел, что оно совершенно отлично от них по своей природе, так как реальность, присущая телам, ко времени неприложима; в силу этого время абсолютно идеально, т. е. принадлежит к чистому представлению и его аппарату, тогда как тела, напротив, самым многообразием различий в своих качествах и их действиях обнаруживают, что они не чисто идальны, а что в них одновременно обнаруживается и нечто объективно-реальное, вещь в себе, как бы ни была последняя отлична от своего проявления.
Движение — прежде всего чисто форономический процесс, т. е. такой, элементы которого заимствованы исключительно из времени и пространства; материя же — нечто движущееся, она — уже объективация вещи в себе. Но то абсолютное безразличие материи к покою и движению, в силу которого она, приняв одно из этих состояний, неизменно в нем пребывает и с такою же готовностью может целую вечность лететь, как и целую вечность покоиться, — доказывает, что вещи в себе, представляющейся в виде материи и придающей ей все ее силы, совершенно неприсущи пространство и время, равно как и возникающие исключительно из них противоположности между движением и покоем; пространство и время, напротив, совершенно чужды материи и, следовательно, перешли в явление не из проявляющегося в нем, а из воспринимающего явление интеллекта, которому они принадлежат, как его формы.
Кто, мимоходом сказать, желает перевести указанный закон косности в живую наглядную интуицию, тот пусть вообразит себе, что он стоит на границе вселенной, перед пустым пространством, и стреляет в него из пистолета. Пуля его, не изменяя направления, будет лететь во веки веков; миллионы лет полета не утомят ее, ни-
