Всякий желающий открыть причину данного действия начнет, если он обдуманно приступает к делу, со всестороннего исследования самого действия, — потому что данные к отысканию причины можно почерпнуть исключительно из самого действия, которое одно только дает направление и руководящую нить для открытия причины. Тем не менее еще никто из предлагавших до меня теории цветов не сделал этого. Не только Ньютон приступил к отысканию причины, не изучивши сколько-нибудь близко действия, которое предстояло объяснить, но и предшественники его поступали точно так же, и даже Гёте, во всяком случае гораздо более других исследовавший и описавший самое действие, данный феномен, именно ощущение в глазу, еще недостаточно далеко пошел в этом направлении, — иначе он должен был бы натолкнуться на те открытые мною истины, которые образуют корень всякой теории цвета и включают в себя основания также и его теории. Поэтому я не могу его исключить, когда я говорю, что до меня все, от древности до самых последних времен, обращали внимание исключительно на то, чтобы исследовать, какое изменение должна претерпевать поверхность какого-либо тела или же свет, — происходит ли это путем разложения на составные части или через помутнение или вообще через какое бы то ни было потемнение — для того чтобы проявить цвет, т. е. возбудить в нашем глазе то совершенно своеобразное специфическое ощущение, которое совсем не подлежит определению, а познается лишь чувственно. Очевидно, что более верный и правильный метод — обратиться прежде всего к самому ощущению, чтобы посмотреть, нельзя ли из всего ближе присущих ему свойств и закономерности его явлений заключить к тому, что́ происходит при этом физиологически. Ибо таким только образом и можно иметь основательное и точное знание действия, как данного, которое во всяком случае должно представить точки опоры для исследования причины, как искомого, т. е. в данном случае внешнего раздражения, которое, действуя на наш глаз, вызывает упомянутый физиологический процесс. Именно, каждое возможное изменение данного действия указывает на точно ему соответствующую способность к изменению вызывающей его причины; далее, там, где изменения действия не имеют резких границ между собою, они не могут быть отмеченными и в причине, так что и здесь должна иметь место та же постепенность переходов; наконец, там, где действие приводит к противоречию, т. е. допускает нечто совершенно противоположное своей природе, — и к этому условия должны быть даны в природе предполагаемой причины, и т. д. Эти общие принципы легко применить к теории цвета. Всякий, знакомый с сущностью дела, тотчас заметит, что моя теория, рассматривающая цвет только сам по себе, т. е., как данное специфическое ощущение в глазе, дает в
