рее заменяет собою действительно потребляемые предметы, не будучи само таковым. Дукаты, в сущности, — те же счетные марки: не сами они ценны, а то, что́ они заменяют и чего скупец не в состоянии изъять из обращения. Кроме того, вследствие изъятия из обращения его денег ценность остальных повысится ровно настолько, сколько он припрятал. — Равным образом, если многие скупцы, как это говорят, и начинают под конец любить непосредственно золото ради него самого, то, ведь, и многие моты, в свою очередь, любят тратить и швырять деньги ради самого процесса. — Дружба же или даже родство со скупцом не только безопасны, но и полезны, так как могут принести большую выгоду. Ибо близкие ему люди, во всяком случае, пожнут после его смерти плоды его самообладания; но даже еще и при жизни его они могут, в случаях крайней нужды, надеяться на что-нибудь с его стороны — уж во всяком случае больше, чем от прогоревшего и даже беспомощного, погрязшего в долгах мота. Mas dà el duro, que el des nudo (более дает жестокосердый, чем голый), говорит испанская пословица. Сообразно со всем этим скупость не порок.
Б. Скупость — квинтэссенция пороков! — Если телесные наслаждения сбивают человека с истинного пути, то в этом виновна его чувственная природа, его животная сторона. Он поддается возбуждению и действует, подчиняясь впечатлению минуты, наобум. — Когда же вследствие физической слабости или старости он освободится наконец от таких пороков, от которых не мог отстать по собственной воле, и в нем замрет способность к чувственным наслаждениям, тогда, если он ударится в скупость, духовная жадность переживет в нем телесную. Деньги, служащие представителем всех благ земных, их абстрактом, станут тощим стволом, за который цепляются его замершие вожделения, как эгоизм іn abstracto. Они возрождаются теперь уже в любви к Маммону. Из мимолетного чувственного вожделения вырастает обдуманная, рассчитанная алчность к деньгам, которая, как и предмет ее, символична и, подобно ему, несокрушима. Это — упорная, как бы переживающая самое себя любовь к земным благам, — совершенная неспособность к исправлению; это, так сказать, возгонка телесной похоти, как бы препарат ее на спирту, отвлеченный фокус зажигательного стекла, в котором сосредоточились все вожделения, относящиеся к нему, как отдельные вещи — к общему понятию. Поэтому скупость — порок старости, подобно тому как расточительность — порок молодости.
