Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. III (1910).pdf/778

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 629 —

в которой уже опустившийся на колени перед расстрелянием солдат заботливо отгоняет от себя платком свою собаку. — Во всех подобных случаях мы видим, что индивидуум, с полным сознанием встречающий свою непосредственную личную гибель, уже не помышляет о собственном сохранении, чтобы обратить все свои заботы и силы на спасение другого. Как же еще яснее могло бы выразиться сознание, что эта гибель есть лишь гибель явления, — следовательно, и сама она не что иное, как явление, не касающееся и не нарушающее истинной сущности погибающего, продолжающейся в другом существе, в котором он, как показывают его действия в данный момент, так отчетливо познает ее, эту сущность. Ибо каким образом, если бы дело было не так и мы имели пред собою обреченное на действительное уничтожение существо, могло бы оно обнаруживать в крайнем напряжении своих последних сил такое искреннее участие к благу и сохранению другого?

В действительности есть два противоположных способа сознавать свое собственное существование: во-первых, когда путем эмпирической интуиции мы познаем его, как оно представляется нам извне, именно как нечто бесконечно малое в безграничном по времени и пространству мире; как нечто, обновляющееся в чрезвычайно короткий промежуток времени, через каждые 30 лет, среди тысячи миллионов человеческих существ; во-вторых, когда, погружаясь в свое внутреннее я, мы сознаем себя, как все во всем и как единственную, собственно говоря, действительную сущность, которая вдобавок познает себя, как в зеркале, в других, во вне данных, существах. Что первый способ познания обнимает только явление, обусловленное principio individuationis, второй же представляет непосредственное сознание самого себя, как вещи самой в себе, это — учение, в первой половине которого я имею за себя Канта, а в обеих — Веды. Конечно, простое возражение против последнего способа познания — то, что он предполагает возможность одновременного бытия одного и того же существа в различных местах, при том в каждом — во всей своей полноте. Хотя такое предположение с эмпирической точки зрения и представляет собою ощутительнейшую невозможность и даже нелепость, тем не менее оно вполне истинно для вещи в самой себе; ибо невозможность и нелепость в указанном случае основываются лишь на формах явления, обусловливающих principium individuationis. Ибо вещь в себе, воля к жизни, присутствует в каждом отдельном, даже самом ничтожном существе всецело и нераздельно и в такой же полноте, как во всех остальных существах, когда-либо бывших, сущих и будущих — вместе взятых. На том же самом основании всякое существо, даже самое ничтожное, имеет право сказать себе: