Другим следствием сказанного выше, постоянно подтверждающимся эмпирически, является то обстоятельство, что все истинные заслуги, как моральные, так и интеллектуальные, имеют не просто физическое или какое-либо иное эмпирическое, а метафизическое происхождение, поэтому даны a priori, а не posteriori, т. е. врождены, а не приобретены, — следовательно, коренятся не в чистом явлении, а в вещи в себе. Поэтому каждый, в сущности, делает лишь то, что дано уже непреложным образом в его природе, т. е. во врожденных чертах его характера. Хотя интеллектуальные способности требуют развития, как и многие натуральные продукты нуждаются в обработке, чтобы быть годными в пищу или для иного употребления, — но как в последнем случае никакая обработка не может заменить первоначального материала, — так точно и там. Поэтому все чисто приобретенные, выученные, вынужденные качества, т. е. качества a posteriori, как моральные, так и интеллектуальные, собственно, не есть нечто подлинное, а пустая видимость без содержания. Это вытекает из истинной метафизики, этому же учит и более глубокий взгляд на опыт. Это подтверждается даже и тем значением, какое все придают физиономии и внешности, т. е. врожденным чертам всякого, чем-либо выдающегося человека, почему и жаждут так его увидеть. Конечно, поверхностные люди и, уж разумеется, пошлые натуры будут придерживаться противоположного взгляда, чтобы иметь возможность утешать себя тем, что все, чего им недостает, еще придет впоследтвии. — Таким образом, мир не просто поле битвы, за победы и поражения на котором ждет воздаяние в мире будущем; он сам уже — страшный суд, на который всякий приносит с собою, смотря по заслугам, позор или награду; и браманизм и буддизм, признавая метемпсихозу, не иначе думают об этом.
Не раз ставился вопрос, что стали бы делать, встретившись первые, два человека, выросшие в пустыне, — каждый в совершенном уединении; Гоббс, Пуфендорф, Руссо разрешали эту задачу противоположным образом. Пуфендорф полагал, что они встретились бы дружелюбно; Гоббс, наоборот, что — враждебно; Руссо, что они разошлись бы молча. Все трое и правы и неправы: неизмеримое различие врожденных нравственных наклонностей у разных индивидуумов именно тогда проявилось бы в таком ярком свете, что это и послужило бы для них верным масштабом. Ибо есть люди, в которых вид человека тотчас же возбуждает неприязненное чувство, так как внутри их всплывает приговор: „не я“. — Но бывают и иные, в которых вид человека немедленно вызывает дружелюбное
