Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. III (1910).pdf/791

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 642 —

исключить всякую справедливость, приводит к твердо принятому в браманизме и буддизме допущению, что все субъективные и объективные условия, с которыми и при которых родится человек, представляют собою нравственное последствие некоторого предшествовавшего существования.

Макиавелли, который, кажется, совершенно не занимался философскими спекуляциями, в силу проницательной изощренности своего несравненного ума, пришел к следующему, поистине глубокомысленному изречению, в котором сквозит интуитивное уразумение полнейшей необходимости, с какою, при данных характерах и мотивах, совершаются все поступки. Он начинает этим изречением пролог к своей комедии Clitia: Se nel mondo tornassino i medesimi uomini, come tornano i medesimi casi, non passarebbono mai cento anni, che noi non ci trovassimo un altra volta insieme, a faro le medesime cose, che hora (Если бы возвращались на свет те же люди, как повторяются те же события, то не проходило бы каждый раз и ста лет без того, чтобы мы снова не сходились вместе, делая опять то же самое, что́ и ныне[1]).

Фатум, εἱμαρμενη, древних — не что иное, как возведенная в сознание уверенность, что все происходящее прочно связано между собою причинною цепью и потому совершается по строгой необходимости, и что, следовательно, будущее вполне непреложно предустановлено, безусловно и точно определено, и изменить в нем что́-либо так же невозможно, как и в прошедшем. Лишь на предвидение будущего, о котором говорят фаталистические мифы древних, следует смотреть как на басню, — если только не допустить возможности магнетического ясновидения и второго зрения. Вместо того чтобы стараться пустою болтовней и нелепыми изворотами отделаться от основной истины фатализма, следовало бы стремиться к ясному познанию и уразумению ее; ибо она — истина, подлежащая доказательству и представляющая собою важное данное для понимания нашего столь загадочного существования.

Предопределение и фатализм различаются не по сути дела, а лишь тем, что данный характер и привходящее извне определение человеческих деяний вытекают в первом случае от познающего, во втором же — от бессознательного существа. В результате они сходятся между собою: совершается то, что́ должно было совершиться. — Напротив, понятие нравственной свободы нераздельно с понятием самочинности, или изначальности. Ибо то, что какое-нибудь существо, будучи творением другого, может в то же время, по своим желаниям и поступкам,

  1. Кажется, однако, к этому привела Макиавелли реминисценция того, что̀ сказал Августин De Civitate Dei, Lib. 12, c. 13.