Как бы удивительно и загадочно ни властвовало физическое начало посредством рождения и смерти наряду с видимым сочетанием индивидуумов из воли и интеллекта и последующим их разложением, однако лежащее в основе его метафизическое начало настолько отлично от него по существу, что физическое начало его не затрагивает, и мы можем быть спокойны.
Поэтому каждого человека можно рассматривать с двух противоположных точек зрения: с одной стороны, он является начинающимся и кончающимся во времени, быстро преходящим индивидуумом, σκιας οναρ, к тому же крайне удрученным заблуждениями и скорбями; с другой, он — неразрушимая изначальная сущность, которая объективируется во всем существующем и, как таковая, может сказать о себе слово Саисской Изиды: εγω ειμι παν το γεγονος, και ον, και εσομενον. — Конечно, подобная сущность могла бы заняться чем-нибудь получше, нежели проявление себя в таком мире, каков наш. Ибо он — мир конечности, страдания и смерти. Все, что̀ в нем и из него исходит, должно окончиться и умереть. Но то, что̀ не исходит из него и не хочет исходить из него, всемогуще проникает его подобно молнии, низвергающейся сверху, и не знает уже ни времени, ни смерти. — Примирение этих противоположностей и есть задача философии.
Совершенно недопустима, как с эстетической, так, и с моральной точки зрения мысль, что жизнь — это роман, которому недостает продолжения, как в „Духовидце“ Шиллера, или который, подобно Senimental Journey Стерна, часто обрывается в средине.
Для нас смерть и есть и будет нечто отрицательное, — именно, прекращение жизни; тем не менее в ней должна быть и положительная сторона, остающаяся однако от нас скрытой, так как наш интеллект совершенно неспособен к ее восприятию. Поэтому нам хорошо известно, что́ мы теряем со смертью, но не то, что́ мы через нее приобретаем.
Если бы мы вполне и досконально, до самой сокровенной глубины, проникли в собственное наше существо, то требование непроходимости индивидуума показалось бы нам смешным; ибо это значило бы отдавать самое это существо за одно из его бесчисленных проявлений-отблесков.
Ни один индивидуум не предназначен для вечного существования: он погибает со смертью. Но мы ничего при этом не теряем. Ибо индивидуальное существование есть проявление иного существования, кроющегося за ним. Последнее не знает ни времени, ни продолжения, ни гибели.
