друга, столь умную собаку, он сажает на цепь! Никогда я не могу видеть такой собаки без искреннего к ней сострадания и без глубокого негодования на ее хозяина; и с удовольствием вспоминаю я рассказанный несколько лет назад в „Times“ случай, как один лорд, имевший большую цепную собаку, переходя через свой двор, подошел к ней, желая приласкать ее, и как она ему ободрала всю руку сверху донизу, — и поделом! Она хотела этим сказать: „Ты не хозяин мой, а дьявол, превративший в ад мое короткое существование“. Хорошо, если бы со всеми так случалось, кто держит собак на цепи.
Так как из предыдущего выходит, что жизнь человека делается более богатой страданиями, чем у животного, вследствие повышенной силы познания, то мы можем свести это на более общие законы и приобрести этим более обширный кругозор.
Познание, само по себе, всегда безболезненно. Страдание поражает только волю и заключается в помехе, препятствиях и противоречии воле, причем необходимо к тому же, чтобы эти препятствия сопровождались познанием. Подобно тому как свет только тогда освещает пространство, когда в последнем находятся предметы, способные отразить его; как тон нуждается в резонансе и звук вообще слышен далеко только в силу того, что волны вибрирующего воздуха преломляются о твердые тела, почему он и поразительно слабо раздается на изолированных горных вершинах, и даже песнь производит мало впечатления на открытом воздухе, — точно также препятствия воле, чтобы они ощущались как страдание, должны сопровождаться познанием, которое однако, само по себе, чуждо всякому страданию.
Вследствие этого уже физическая боль обусловливается нервами и их связью с головным мозгом, почему повреждение того или другого члена не чувствуется, если перерезаны нервы, идущие от него к мозгу, или если самый мозг лишен силы посредством хлороформа. По этой же самой причине, как скоро при умирании погасло сознание, мы считаем все последующие содрогания безболезненными. Что душевная боль обусловливается познанием, понятно само собою, а что она возрастает соразмерно с этим последним, легко догадаться как из сказанного выше, так и из доказательств, приведенных в моем главном произведении (т. I, § 56). — Итак, все соотношение мы можем выра-
небесные пространства, ограничивать пространством одного кубического фута! Чтобы услаждать себя их криком!
