Не без основания и смысла миф заставляет Кроноса глотать и переваривать камни: только время переваривает такие иначе совершенно непереваримые вещи, как огорчение, досада, утрата, оскорбление.
Падение титанов, которых Зевс громами своими низвергает в подземный мир, по-видимому — та же самая история, что и падение ангелов, возмутившихся против Иеговы.
История Идоменея, который ex voto приносит в жертву своего сына, в сущности — та же история Иеффая.
Подобно тому как в санскритском языке — корень и готского, и греческого языков, не существует ли и более древней мифологии, от которой произошли мифологии греческая и иудейская? Позволяя себе шутку, можно бы даже сослаться на то, что двойная по длине ночь, проведенная Зевсом с Алкменой и вызвавшая к жизни Геракла, оттого, быть может, и произошла, что дальше к востоку Иисус Навин перед Иерихоном остановил солнце. Зевс и Иегова, очевидно, поддержали здесь друг друга; ибо боги неба всегда втайне дружественны между собою, как и боги земные. Но как невинно было времяпрепровождение отца Зевса в сравнении с кровожадными делами Иеговы и разбойничьего народа, его избранника!
В заключение приведу уж здесь и мое очень утонченное и в высшей степени необычное аллегорическое объяснение одного известного, прославленного особенно Апулеем, мифа, — хотя, по самому своему предмету, оно и открыто насмешке всех тех, которые захотели бы при этом воспользоваться против меня изречением du sublime au ridicule il n’y a qu’un pas.
С вершины моей философии, вершины, которая, как известно, есть точка зрения аскетическая, утверждение воли к жизни концентрируется в половом акте, и акт этот — самое решительное его выражение. Но утверждение это в сущности значит то, что воля, которая первоначально чужда познанию и, следовательно, есть только слепое тяготение, даже и после того, что через мир, как представление, ей открылось познание ее собственного существа, все же остается при своем хотении и стремлении и теперь сознательно и при свете разума хочет того же самого, чего до сих пор хотела в неведении, как инстинкт и влечение. (См. Мир как в. и п., т. 1, § 54). Таким образом, мы приходим к тому, что человек, который аскетически
