находятся в более выгодном положении, чем мыслители, так как публика их по крайней мере в сто раз многочисленнее. И все-таки, что значили Моцарт и Бетховен при жизни? Что значил Данте? И даже Шекспир? Если бы современники последнего сколько-нибудь знали ему цену, мы имели бы из этого времени процветания живописи хотя бы один хороший и вполне удостоверенный его портрет, тогда как дошли до нас очень сомнительные живописные портреты, очень плохая гравюра на меди и еще худший бюст над могилой[1]. Точно также мы в этом случае имели бы сотни оставшихся после него рукописей, вместо тех нескольких судебных подписей, которые у нас имеются теперь. — Все португальцы и до сих пор гордятся Камоэнсом, своим единственным поэтом; а жил он милостыней, которую для него по вечерам собирал на улице мальчик — негр, вывезенный им из Индии. — Конечно, время каждому воздает должное полностью (tempo è galant-uomo), но делает оно это так же медленно и поздно, как блаженной памяти имперский камерный суд, и под тем молчаливым условием, чтобы человека уже не было в живых. Ибо строго соблюдается предписание Иисуса Сираха (Cap. 11, 28); ante mortem ne laudes hominem quemquam (раньше смерти не хвали ни одного человека). И тому, кто создал бессмертное, в утешение себе остается только применить к последнему индийский миф, говорящий, что минуты жизни бессмертных на земле являются годами, а земные годы для бессмертных — только минуты.
Указанный здесь печальный недостаток способности суждения обнаруживается еще и в том, что во все века, тогда как лучшее из прежнего времена пользуется почетом, современное великое остается непризнанным, а внимание, которого оно заслуживает, отдается низкопробным изделиям, с которыми нянчится каждое десятилетие, чтобы зато быть осмеянным следующим. Но то, что люди с таким трудом распознают истинно ценное, если оно произведено их собственным временем, доказывает, что и признанные ими давние произведения гения, которые они на веру прославляют, им не понятны, не могут доставлять им наслаждения, не могут ими по-настоящему цениться. Поверкою этому может считаться то, что и плохое, как, напр., философия Фихте, однажды приобретши кредит, затем тоже может продержаться не одну четверть века. Только если публика его очень велика, падение его должно произойти скорее.
- ↑ A. Wivel, an inquiry into the history, anthenticity and characteristics of Shakespeare’s portraits; with 21 engravings. London 1836.
