этом предмете, а упорно кланяется в сторону, — виною чему иногда и то, что к самому делу мы чувствуем прямое отвращение. Тогда мы должны не принуждать нашу мысль во что бы то ни стало, а ждать, чтобы необходимое настроение пришло само собой. Оно придет, часто неожиданно, и будет приходить не раз; а каждое различное в разное время настроение бросает на дело новый свет. Этот-то медленный процесс и разумеют под созреванием решений. Необходимая работа должна быть произведена по частям. При этом нам приходит в голову многое не усмотренное нами раньше, а также исчезает и отвращение к делу, так как вещи, когда мы видим их отчетливее, по большей части оказываются гораздо более сносными. — Совершенно так же обстоит дело и в области теоретической мысли. И здесь доброго часа приходится дожидаться, и к самомышлению даже самый крупный ум способен не во всякое время. Остальное время хорошо употреблять на чтение, которое, как уже было сказано, есть суррогат собственного мышления; оно доставляет уму материал, но думать за нас предоставляет другому, хотя приемы мысли этого другого совсем не наши. Именно поэтому и не следует читать слишком много, чтобы ум не привыкал к суррогату и из-за него не отучился делать свое дело сам, т. е. чтобы он не привыкал к протоптанным дорожкам и за постоянным повторением чужого хода мыслей не утратил хода мысли, свойственного ему самому. Особенно не следует ради чтения совсем устраняться от впечатлений реального мира, так как повод к автономному мышлению и нужное для него настроение несравненно чаще являются под их воздействием, чем при чтении. Ибо наглядное, реальное, в его непосредственности и силе, — естественный предмет для мыслящего ума и больше, чем что-нибудь, может глубоко его захватывать.
После приведенных соображений нас не должно удивлять, что как самостоятельный мыслитель, так и философ-книжник легко могут быть узнаны уже по характеру изложения: первый по серьезности, непосредственности и оригинальности всех мыслей и выражений и по преобладанию в них собственного восприятия; последний, напротив, по тому, что все у него из вторых рук, все — старье, накупленное по толкучкам, что его полученные от других понятия стерты и тусклы, как снимок со снимка, а стиль состоит только из условных и даже банальных фраз и ходячих модных слов, напоминая собою маленькое государство, денежное обращение которого состоит из разных чужих монет, так как само оно монет не чеканит.
Так же мало, как чтением, мышление может быть заменено голым опытом. Чистая эмпирия так относится к мышлению, как процесс
