вое и органическое — понятия тождественные; умирая, органическое перестает быть органическим. Но во всей природе ни одна граница не проведена так резко, как граница между органическим и неорганическим, т. е. между тем, где форма является существенным и пребывающим началом, а материя — случайным и изменчивым признаком, и тем, где дело обстоит как раз наоборот. Здесь граница не колеблется так, как она колеблется порою между животным и растением, между твердым и жидким, между газом и паром; следовательно, желать уничтожить ее — это все равно, что преднамеренно вносить смуту в наши понятия. А то, что всему безжизненному, неорганическому следует приписать некоторую волю, — это впервые сказал именно я. В самом деле, у меня, в противоположность существовавшему до сих пор мнению, не воля является акциденцией познавания и жизни, а самая жизнь представляет собою проявление воли. Познание же, действительно, является акциденцией жизни, а жизнь — акциденцией материи. Самая же материя, это не что иное как воприемлемость проявлений воли. Поэтому, в каждом стремлении, которое исходит из природы какого-нибудь материального существа и собственно эту природу и составляет, или которое через эту природу раскрывается в своих проявлениях,-— в каждом таком стремления надо видеть некое воление, и вот почему, значит, не существует материи, в которой бы не проявлялась воля. Самое низменное и потому самое общее проявление воли, это — тяготение; вот почему его и назвали основною силой, присущей материи.
Обычное воззрение на природу допускает, что существуют два в корне различных принципа движения, что, следовательно, движение тела может иметь двоякое происхождение: именно, оно может исходить либо изнутри, причем тогда его приписывают воле, или же оно может исходить извне, причем тогда оно вытекает из причин. Это основное воззрение по большей части предполагается и подразумевается само собою и лишь при случае высказывают его категорически; впрочем, для полной достоверности я приведу некоторые места из древнейших и новейших писателей, где это воззрение облекается в решительную форму. Уже Платон в «Федре» (р. 319, Bip.) устанавливает противоположность между тем, что движется изнутри (душа), и чем, что получает свое движение только извне (тела), — «το ὑψ’ έαυτου κινουμενον· και το, ᾡ εξωϑεν το κινεισϑαι»; в 10-й книге de legibus (стр. 85) мы снова встречаем эту же антитезу[1]. Точно также и Аристо-
- ↑ Вслед за ним повторил ее и Цицерон в двух последних главах своего „Somnium Scipionis“.Прибавление к 3-му изданию.
