В дополнениях к своей второй книге я сравнил волю с корнем, а интеллект — с кроною дерева: так это — с внутренней, или психологической стороны. Во внешнем же, или физиологическом отношении, корнем являются половые органы, а кроною — голова. Питающим началом служат, правда, не половые органы, а кишечник, и все-таки корень представляет собою не последний, а гениталии, ибо они осуществляют связь индивидуума с родом, в котором лежат его корни. Физически индивидуум — порождение рода, а метафизически — более или менее несовершенный образ идеи, которая, в форме времени, представляется нам как род. В соответствие с указанным здесь соотношением, наибольшая жизненность, как и одряхление, мозга и половых органов протекают одновременно и находятся между собою в связи. На половой инстинкт надо смотреть как на внутреннее стремление дерева (рода), на котором произрастает жизнь индивидуума, подобно листу, который питается деревом и с своей стороны способствует его питанию: вот почему этот инстинкт так могуч и исходит из глубины нашей природы. Кастрировать какую-нибудь особь — это значит отрезать ее от дерева рода, на котором она произрастает, и в этом одиночестве обречь ее засыханию; отсюда — упадок ее умственных и физических сил. То, что вслед за актом служения роду, т. е. за оплодотворением, у каждого животного индивидуума мгновенно наступает истощение и утомление всех сил, а у большинства насекомых даже немедленная смерть, почему Цельз и сказал: seminis emissio est partis animae jactura; то, что у человека иссякновение производительной силы свидетельствует о начинающемся приближении к смерти; то, что неумеренное пользование этой силой в каждом возрасте сокращает жизнь, а воздержность, напротив, повышает все силы, особенно мускульную, почему ее и соблюдали греческие атлеты; что эта воздержность может продлить жизнь насекомого даже вплоть до следующей весны, — все это указывает на то, что жизнь индивидуума в сущности только заимствована у рода и что всякая жизненная сила — это сила рода, точно задержанная какою-то плотиной. Объяснение этого лежит в том, что метафизический субстрат жизни непосредственно раскрывается в роде и лишь посредством него — в индивидууме. Вот почему в Индии лингам и иони почитаются как символ рода и его бессмертия и, как противовес смерти, они придаются в виде атрибута именно божеству смерти — Шиве.
Но и помимо символа и мифа, напряженность полового инстинкта, живое рвение и глубокая серьезность, с которыми всякое жи-
