все литераторы и ученые. Ибо истинное понятие этой разновидности, этого состояния духа, этого детища смешного и возвышенного было бы слишком тонко и недоступно для их публики,— а для того, чтобы ей угодить, они усердно опошляют и вульгаризируют все. Ну, в добрый час! «Возвышенные слова и низменный смысл» — таков вообще девиз благородной современности: вот почему в наши дни называют юмористом того, кто прежде звался шутом.
Логика, диалектика и риторика образуют одно целое, потому что они в совокупности составляют технику разума; под этим названием их и следовало бы вместе преподавать — логику, как технику собственного мышления, диалектику, как технику спора с другими, и риторику, как технику словесного обращения ко многим (concionatio), — соответственно единственному, двойственному и множественному числам, как и монологу, диалогу и панегирику.
Под диалектикой я, в согласие с Аристотелем (Metaph. III, 2, et Analyt. post. I, 11), понимаю искусство беседы, имеющей своею целью совместное изыскание истины, истины философской. Впрочем, такая беседа неизбежно переходит, в большей или меньшей степени, в разногласие; вот почему диалектику можно определить и как искусство спора. Примеры и образцы диалектики представляют нам диалоги Платона; но собственно для теории ее, т. е. для техники спора, эристики, до сих пор сделано очень мало. Я предпринял попытку в этом направлении и дал образчик ее во втором томе Парерг; поэтому здесь я вовсе не коснусь этой науки.
В риторике фигуры риторические являются почти тем же, чем в логике — фигуры силлогизма; но во всяком случае они заслуживают рассмотрения. По-видимому, во время Аристотеля они еще не были предметом теоретического исследования, ибо ни в одной из своих риторик он не говорит о них, и мы в этом отношении должны опираться на Рутилия Лупа, эпитоматора какого-то позднейшего Горгия.
Все три науки имеют между собою то общее, что мы, не изучая их, все же следуем их законам: мало того, последние сами
- ↑ Эта глава и следующая имеют связь с § 9 первого тома.
