являются только отвлечением от этой естественной практики. Вот почему, при всем своем теоретическом интересе, они в практическом отношении мало полезны: во-первых, они дают самый закон, но не частный случай его применения; во-вторых, в момент практики у нас обыкновенно нет времени припоминать законы. Они, таким образом, поучают лишь тому, что каждый и без того уже сам знает и делает; тем не менее, отвлеченное знание об этой деятельности интересно и важно. Практическую пользу — по крайней мере, для нашего собственного мышления — логика едва ли приносит. Ведь ошибки нашего рассуждения почти никогда не коренятся ни в заключениях, ни в форме, а лежат в самых суждениях, т. е. в материи мышления. Наоборот, при разногласии с другими мы можем иногда извлекать из логики и практическую пользу: именно, благодаря ей, мы в состоянии сводить к строгой форме правильных умозаключений обманчивую аргументацию противника, к которой он прибегает с более или менее сознательной преднамеренностью и которую преподносит им под изукрашенной пеленою гладкой речи, — и мы уличаем его в логических ошибках, например, в простом обращении общеутвердительных суждений, в «quaternio terminorum», в заключениях от следствия к основанию, в заключениях по второй фигуре из одних только утвердительных посылок и т. п.
Мне кажется, учение о законах мышления можно было бы упростить, если принять только два из них, — именно, закон исключенного третьего и закон достаточного основания. Первый должен был бы гласить: «за всяким субъектом один и тот же предикат можно или признавать, или отрицать». Уже в самом этом «или-или» заключается указание, что нельзя одновременно делать того и другого, — т. е. указание именно на то, о чем говорят законы тождества и противоречия; последние, таким образом, могли бы служить короллариями названного закона, который в сущности гласит, что любые две сферы понятий можно мыслить либо вместе, либо врозь, но совершенно нельзя их мыслить и вместе, и отдельно зараз, и что, значит, там, где мы встречаем сопоставление слов, выражающих такую невозможную совместимость, эти слова обозначают невыполнимый процесс мышления: сознание этой невыполнимости — вот чувство противоречия.
Второй закон мышления — закон основания — должен был бы гласить, что указанное выше признание или отрицание предиката должно определяться чем-нибудь таким, что́ от самого суждения отлично и что́ может быть интуицией (чистой или эмпирической)
