омбинирование этих суждений в качестве посылок для силлогизмов: это комбинирование, смотря по выбору и распределению суждений, может быть весьма разнообразным, и все-таки настоящий результат всего этого умственного процесса главным образом зависит от него. Все дело здесь в том, чтобы из множества возможных комбинаций различных суждений, относящихся к данному предмету, свободное размышление напало на комбинации целесообразные и решающие. — Но если в первой функции, т. е. при интуитивном восприятии вещей и отношений, был сделан недосмотр в каком-либо существенном пункте, то правильность всех дальнейших умственных операций не предохранит от неправильности вывода, ибо там, в пределах этой первой функции, лежат все данные, материал всего изыскания. Если мы не уверены, что данные собраны верно и сполна, то в важных случаях надо воздерживаться от какого бы то ни было окончательного решения.
Понятие правильно, суждение истинно, тело реально, отношение ясно. Положение, непосредственно достоверное, — аксиома. Только логические и почерпаемые из априорного воззрения математические основоположения и, наконец, закон причинности имеют непосредственную достоверность. Положение, косвенно достоверное, — это теорема, а то, посредством чего выясняется эта достоверность, — доказательство. Если суждению, не имеющему непосредственной достоверности, приписывается последняя, то это — petitio principii. Положение, непосредственно ссылающееся на эмпирическое воззрение, является ассерторическим: для того чтобы сопоставить его с таким воззрением, требуется способность суждения. — Эмпирическое воззрение может служить основанием только единичных, а не общих истин; правда, благодаря многократному повторению и подтверждению, такие истины тоже получают общий характер, но только сравнительный и непрочный, потому что они все еще открыты для возражений. — Если же какое-нибудь положение имеет абсолютно общеобязательный характер, то воззрение, на которое оно ссылается, априорно, а не эмпирично. Поэтому, безусловно-достоверные науки — исключительно логика и математика; но зато они учат нас только тому, что мы уже знали и раньше. Ибо они в сущности только уясняют известное нам a priori, — именно, формы нашего собственного познания: одна — форму познания рефлективного, другая — интуитивного. Мы, таким образом, всецело ткем их из самих себя. Всякое другое знание эмпирично.
Доказательство доказывает слишком много, если оно простирается на вещи или случаи, к которым доказываемое очевидно не подходят, — почему оно, доказательство, ими апагогически опро-
