Таков должен быть ответ на изложенное выше главное возражение, и оно, следовательно, не опровергает той основной истины, что объективный мир может существовать только в представлении, т. е. только для субъекта.
Заметим еще здесь, что и Кант (по крайней мере, пока он оставался последовательным) не мог под своими вещами в себе понимать объекты. Это видно уже из того, что он доказал, что пространство, как и время, есть только форма нашего воззрения, которая, следовательно, не принадлежит вещам в себе. То, что не находится в пространстве и времени, не может быть и объектом; следовательно, бытие вещей в себе уже не может быть объективным, а может оно быть только совсем другого рода — метафизическим. Значит, в указанном кантовском тезисе заключается уже и то, что объективный мир существует только как представление.
Ничто не служит предметом такого упорного, не внемлющего никаким объяснениям и вечно повторяющегося недоразумения, как идеализм, ибо его излагают в таком виде, будто он отрицает эмпирическую реальность внешнего мира. На этом основана постоянная апелляция к здравому смыслу, которая выступает в различных видах и оболочках, — например, как основное убеждение шотландской школы или как якобиевская вера в реальность внешнего мира. Ни в каком случае внешний мир не дается нам, как это представляет себе Якоби, просто в кредит и не принимается нами на честное слово: он выдает себя за то, что он есть, и прямо исполняет то, что обещает. Припомните, что Якоби, учредивший такую кредитную систему мира и счастливо навязавший ее иным из профессоров философии, которые в течение тридцати лет с комфортом и успехом философствовали вослед ему, — что это тот самый Якоби, который однажды написал донос о спинозизме Лессинга, а потом — об атеизме Шеллинга, за что и понес от рук последнего известную, хорошо заслуженную кару. В таковом своем усердии, низводя внешний мир к делу веры, он на самом деле питал заднюю мысль — приоткрыть дверцу для веры вообще и приуготовить кредит для того, что впоследствии, действительно, принимается людьми только в кредит; это все равно, как если бы для введения бумажных денег ссылались на то, что ценность звонкой монеты состоит исключительно в печати, которую кладет на нее государство. Якоби, в своей философеме о принятой на веру реальности внешнего мира, точь-в-точь представляет собою осужденного Кантом (Критика чистого разума, перв. издание, стр. 369) „трансцендентального реалиста, который разыгрывает эмпирического идеалиста“.
