Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. II (1910).pdf/180

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 171 —

пищеварение наличностью души в желудке, процесс вегетации — душою в растении, химическое сродство — душою в реагентах и даже падение камня — душою в последнем. Ибо свойства всякого неорганического тела столь же загадочны, как и жизнь в теле живом; и оттого физическое объяснение везде с одинаковой необходимостью наталкивается на элемент метафизический, в котором и находит свою гибель, т. е. перестает быть объяснением. Строго говоря, все естественные науки в сущности делают не больше того, чем занимается ботаника, — т. е. соединяют, классифицируют однородное. Физика, которая утверждает, что ее объяснения вещей, в отдельных случаях — из причин, а в общем — из сил, вполне удовлетворительны, т. е. исчерпывают сущность мира, — такая физика представляет собою чистый натурализм. Начиная с Левкиппа, Демокрита и Эпикура, продолжая Système de la nature и вплоть до Ламарка, Кабаниса и вновь подогретого в последние годы материализма, можно проследить не прекращающиеся попытки создать физику без метафизики, т. е. учение, которое из явления делало бы вещь в себе. Но все такие объяснения пытаются скрыть от самих объяснителей и от других, что они без дальних разговоров уже предполагают доказанным самое главное. Они стараются показать, что все феномены, в том числе и духовные, суть физические; это справедливо, — но только они не видят, что, с другой стороны, все физическое есть в то же время метафизическое. Правда, без помощи Канта это и трудно увидеть, так как для этого уже предполагается различение явления от вещи в себе. Тем не менее, Аристотель, не зная этого различения, как ни склонен он был к эмпирии и как ни был он далек от платоновской сверхфизики, — Аристотель был свободен от упомянутой ограниченности взгляда. Он говорит: «если нет какой-нибудь другой сущности, кроме тех, что находятся в природе, то, конечно, физика должна быть первенствующей наукой; если же есть какая-нибудь неподвижная сущность, то она первее, и философия — первая наука, и всеобщая, потому что первая, и ее дело — умозрительствовать о сущем, коль скоро есть сущее» (Metaph. V, 1). Абсолютная физика, описанная выше, не оставляющая места ни для какой метафизики, обратила бы naturam naturatam в naturam naturantem; это была бы физика, посаженная на трон метафизики, — но на этом высоком посту она имела бы почти такой же вид, какой имел у Гольберга комический политик, когда его избрали бургомистром. Даже пошлое, само по себе, и большей частью злобное обвинение в атеизме скрывает в себе,