ком воздействующих на волю событий; таким образом, первое служит условием последнего, и оба находятся между собою в близком родстве, встречаются редко и всегда бывают лишь относительными. Значение их все-таки неоценимо, потому что они делают возможным пользование интеллектом как раз в те моменты, когда в нем есть наибольшая нужда, и этим создают в жизни явные преимущества. Кто не обладает ими, тот лишь впоследствии, когда надлежащий момент уже пропущен, начинает понимать, что́ надо было сделать или сказать. О людях, которые впадают в аффект, т. е. воля которых так сильно возбуждена, что нарушает чистоту функции интеллекта, — о таких людях немцы очень метко говорят, что они — entrüstet[1]: точное знание обстоятельств и отношений, действительно, является нашим оружием и обороной в борьбе с вещами и людьми. В этом смысле и говорит Бальтазар Грациан: „страсть — отъявленный враг благоразумия“. Если бы интеллект не был чем-то от воли совершенно отличным; если бы, как это и думали доселе, познавать и хотеть было в основе своей одним и тем же, — одинаково изначальными функциями некоторого безусловно простого существа, то вместе с возбуждением и подъемом воли — в чем и состоит аффект — должен был бы усиливаться и интеллект; между тем в действительности он, как мы это видели, чувствует себя тогда стесненным и подавленным, отчего древние и называли аффект — animi perturbatio. Да, интеллект подобен зеркальной поверхности воды; но самая вода подобна воле, потрясение которой сейчас же омрачает чистоту этого зеркала и отчетливость появляющихся в нем образов. Организм — это сама воля, это воплощенная, т. е. как объект созерцаемая в мозгу, воля; вот отчего под влиянием радостных и вообще могучих аффектов повышаются и ускоряются некоторые из его функций, как дыхание, кровообращение, выделение желчи, мускульная сила. Интеллект же — это просто функция мозга, который паразитарно живет на счет организма; оттого каждое потрясение воли, а вместе с нею и организма, должно нарушать или парализовать самостоятельную и чуждую всяким другим потребностям, кроме потребности в отдыхе и питании, функцию мозга.
Это разрушительное влияние волевой деятельности на интеллект можно проследить не только в волнениях, обусловленных аффектами, но также и в некоторых других, более постепенных и оттого более устойчивых искажениях мышления под
- ↑ Это значит раздражены; но буквально entrüstet — обезоруженный.Прим. пер.
