степени, на которую раньше мы никогда и не считали его способным. Трудные обстоятельства, вынуждающие нас к известным поступкам, развивают в нас совершенно новые таланты, зародыши которых оставались для нас скрытыми и на которые мы не считали себя способными. Рассудок самого тупого человека становится острым, когда дело идет об очень заветных предметах его хотения: с большою тонкостью подмечает он теперь и различает самые мелкие обстоятельства, имеющие отношение к его желаниям и страхам. Этим преимущественно и объясняется хитрость глупцов, которая так часто поражает нас. Справедливо поэтому говорит Исаия: vexatio dat intellectum; это изречение стало и пословицей, которой родственна другая: «голь на выдумки хитра», — исключая впрочем выдумки изящных искусств, ибо зерно каждого из их подлинных творений, т. е. концепция, должно вытекать из совершенно безвольной и поэтому чисто-объективной интуиции. — Даже и у животных рассудок значительно возрастает под влиянием опасности, так что при трудных обстоятельствах они делают такие вещи, которые приводят нас в изумление; например, почти все они соображают, что безопаснее не бежать, когда их, как они думают, не видят: оттого заяц тихо ложится в борозду и пропускает охотника вплотную мимо себя; оттого насекомые, когда им нельзя скрыться, притворяются мертвыми, — и т. д. Точнее можно изучить это влияние на специальной истории физического самосовершенствования волка под давлением затруднительности его положения в культурной Европе: см. второе письмо отличной книги Leroy „Lettres sur l’intelligence et la perfectibilité des animaux“. Вслед затем, в третьем письме, идет у Leroy описание высокой школы лисицы: это животное в одинаково-трудном положении имеет гораздо меньшие физические силы, которые возмещаются у него значительным умом; но последний, только благодаря постоянной борьбе, во-первых, с нуждою, а, во-вторых, с опасностью, т. е. под давлением воли, достигает той высокой степени хитрости, которая характеризует лисицу, в особенности старую. При всех этих подъемах интеллекта воля играет роль всадника, который дает лошади шпоры и этим выводит ее за естественные пределы ее сил.
Под натиском воли усиливается и память. Даже когда она вообще слаба, она в полной сохранности удерживает все то, что имеет значение для преобладающей страсти человека. Влюбленный не забудет ни одного удобного случая для свидиния, честолюбец — ни малейшего обстоятельства, которое может содействовать его планам; скупой никогда не забудет понесенной
