там, где организм подымается на высшую ступень совершенства и сложности. Но из предыдущей главы мы видели, что организм — объективация воли; поэтому и мозг, как его часть, должен тоже относиться к этой объективации. Далее, из того, что организм представляет собою только видимость воли и следовательно сам по себе есть сама эта воля, — из этого факта я вывел, что всякое возбуждение организма одновременно и непосредственно возбуждает и волю, т. е. ощущается как приятное или болезненное. Но при более высоком развитии нервной системы, в силу повышения чувствительности, наступает возможность того, что в более благородных, т. е. объективных органах чувств (зрение, слух), испытываются свойственные им, в высшей степени нежные возбуждения, которые однако сами по себе и непосредственно не возбуждают воли, т. е. не приятны и не болезненны, и что таким образом они, эти состояния, проникают в сознание как безразличные сами по себе, только воспринятые ощущения. В мозгу же это повышение чувствительности достигает такой сильной степени, что вслед за полученными в органах чувств впечатлениями наступает даже такая реакция, которая исходит не непосредственно от воли, а является, главным образом, самопроизвольной функцией рассудка, составляющей переход от непосредственно воспринятого чувственного ощущения к его причине, — вследствие чего и возникает, благодаря тому, что мозг одновременно создает при этом и форму пространства, — возникает интуиция какого-нибудь внешнего объекта. Поэтому, тот пункт, где от ощущения на сетчатке, которое составляет еще простое возбуждение тела, а вместе с ним и воли, рассудок делает переход к причине этого ощущения, которую он посредством своей формы пространства проецирует как нечто внешнее и отличное от собственнной личности субъекта, — этот пункт можно рассматривать как границу между миром как волей и миром как представлением, или как родину этого последнего. У человека же эта самопроизвольность мозговой деятельности, в последней инстанции приобретенная конечно все от той же воли, идет еще далее, чем к простой интуиции и непосредственному постижению каузальных отношений, — именно, к образованию, из указанных интуиций, отвлеченных понятий и к оперированию над последними, т. е. к мышлению, в котором и заключается разум человека. Мысли поэтому дальше всего отстоят от телесных возбуждений, которые, ввиду того, что тело — объективация воли, могут, даже в органах чувств, усилившись, сейчас же перейти в боль. Ввиду сказанного, представление и мысль можно рас-
