абсолютно реальное, — между тем как на самом деле все бытие этого мира в самом корне своем относительно и представляет собою простой результат или феномен лежащей в его основе внутренней сущности; другими словами, эта ошибка догматизма состояла в том, что он, догматизм, построил онтологию там, где имел материал только для дианойологии. Субъективно обусловленный и оттого решительно имманентный, т. е. непригодный к трансцендентному употреблению, характер познания Кант раскрыл из собственной закономерности этого последнего, — вот почему свое учение он весьма метко назвал критикой разума. Он достиг этого отчасти тем, что указал на значительный и всецело априорный элемент всякого познания, который, в качестве безусловно-субъективного, искажает всякую объективность; отчасти же тем, что якобы выяснил, будто основные тезисы познания, взятого в чисто-объективном смысле, если проследить их до конца, приводят к противоречиям. Но только он поторопился признать, что вне объективного познания, т. е. вне мира как представления, нам ничего не дано, — кроме разве совести, из которой он построил то немногое, что еще осталось у него от метафизики, — именно, нравственную теологию; впрочем, он приписал ей исключительно практическое, а вовсе не теоретическое значение. Он упустил из виду, что хотя объективное познание, или мир как представление, бесспорно не дает нам ничего, кроме явлений с их феноменальным строем и регрессом, тем не менее наше собственное, внутреннее существо неизбежно принадлежит и к миру вещей в себе, так как именно в нем должно оно иметь свои корни, и оттого, пусть этих корней и нельзя извлечь на свет Божий, перед нами непременно раскрываются все-таки некоторые данные для уяснения связи мира явлений с внутренней сущностью вещей. Здесь, таким образом, лежит тот путь, по которому я зашел далее Канта и отведенной им границы, оставаясь при этом все время на почве рефлексии, т. е. правдивости, и не прибегая к тем шарлатанским ссылкам на интеллектуальное воззрение, или абсолютное мышление, которые характеризуют период псевдофилософии между Кантом и мною. Кант, доказывая недостаточность разумного познания для объяснения сущности мира, исходил из познания, как некоторого факта, предлагаемого нашим сознанием, и в этом смысле действовал значит a posteriori. Я же, как в этой главе, так и в свом сочинении О воле в природе, старался показать, что̀ представляет собою познание по своему существу и происхождению; я показал именно, что оно есть нечто
