Между тем два тела, способные соединяться, в тот момент, когда они соприкасаются между собою, развивают в себе противоположные состояния электричества. Поэтому, если привести в соприкосновение медь с железом, то вследствие возбуждения особого состояния электричества способность меди вступать в соединение с кислородом пропадает, и медь даже при описанных выше условиях остается чистой». Это — явление известное, и оно важно в технике. Я напоминаю о нем для того, чтобы указать, что воля меди, отвлеченная и занятая электрической противоположностью к железу, упускает здесь представляющийся ей случай проявить свое химическое сродство с кислородом и угольной кислотой. Она, следовательно, воля меди, действует здесь вполне аналогично с волей в таком человеке, который отказывается от известного поступка, при иных условиях ему симпатичного, для того чтобы совершить другой поступок, внушаемый более сильным мотивом.
В первом томе я показал, что силы природы лежат вне цепи причин и действий, так как они-то и составляют непременное условие и метафизическую основу последних, и что они поэтому вечны и вездесущи, т. е. независимы от времени и пространства. Даже в той неоспоримой истине, что сущность всякой причины, какой такой, заключается в том, что она и на все будущие времена станет производить такое же действие, как и теперь, — и в этой истине уже заключается мысль, что в причине лежит нечто независимое от течения времени, нечто находящееся вне всякого времени, — а это нечто и есть раскрывающаяся в причине сила природы. Имея в виду бессилие времени перед силами природы, можно до известной степени даже эмпирическим и фактическим путем убедиться в чистой идеальности этой формы нашего воззрения. Если, например, та или другая планета какой-нибудь внешней причиной приведена в вращательное движение, то последнее будет длиться бесконечно, — разве только его прекратит какая-нибудь другая, новая причина. Этого не могло бы быть, если бы время было чем-нибудь само по себе и имело объективное, реальное существование: в таком случае и оно должно было бы оказывать некоторое влияние на весь этот процесс. Итак, мы видим здесь, с одной стороны, силы природы, которые раскрываются в этом вращательном движении и, однажды начатое, продолжают его без конца, сами не ведая утомления и смерти, — вечные или безвременные и, следовательно, безусловно реальные и самодовлеющие; а с другой стороны, мы видим время как нечто заключающееся только в том способе, каким мы восприни-
