то он, как я показал в своей критике философии Канта, представляет собою чистый софизм, и ни в каком случае наш рассудок сам не ведет нас с неизбежностью к допущению атомов. В самом деле: насколько я не должен происходящее на моих глазах медленное, но постоянное и равномерное движение тела мыслить, как состоящее из бесчисленных, абсолютно быстрых, но все-таки раздельных движений, прерываемых таким же количеством абсолютно коротких моментов покоя, а наоборот, хорошо знаю, что хотя брошенный камень летит медленнее, чем пущенная из ружья пуля, но при этом на своем пути не останавливается ни на мгновение, — настолько же я не должен представлять себе массу какого-нибудь тела состоящей из атомов и промежутков между ними, т. е. из абсолютно плотного и абсолютно пустого: нет, оба эти явления (движение и массу тела) я без всякого труда воспринимаю как постоянные continua, из которых одно равномерно наполняет время, а другое — пространство. И как при этом одно движение может быть все-таки быстрее другого, т. е. в одинаковое время пробегать большее пространство, так и одно тело может быть специфически тяжелее другого, т. е. в одинаковом пространстве заключать больше материи; разница в обоих случаях зависит таким образом от интенсивности действующей силы, — ибо Кант (следуя Пристли) совершенно правильно растворил материю в силах. Но даже если и не принимать указанной здесь аналогии и упорно настаивать на том, что разница в удельном весе всегда может иметь свое основание только в пористости тел, — то ведь и эта гипотеза вовсе еще не приводит к теории атомов, а только склоняет нас к допущению совершенно плотной и неодинаково распределенной в различных телах материи, которая поэтому там, где ее уже не разделяли бы никакие поры, была бы, правда, недоступна дальнейшему сжиманию, но все-таки оставалась бы, как и наполняемое ею пространство, до бесконечности делимым, — ибо из того обстоятельства, что она была бы лишена пор, вовсе еще не следовало бы, чтобы ни одна возможная сила не в состоянии была нарушить непрерывность ее пространственных частей. Ибо утверждать, что такое нарушение вообще возможно только путем расширения уже существующих пространственных промежутков, было бы совершенно произвольно.
Основанием атомистической теории служат именно указанные два феномена, — т. е. разница в удельном весе тел и разница в их сжимаемости; и та, и другая легко объясняются
