ставным элементом в каждый опыт, но ни в одном опыте не может быть дана сама и непосредственно; мы ее только мыслим — и мыслим как нечто абсолютно-косное, бездейственное, бесформенное, бескачественное, но в то же время служащее носителем всяких форм, свойств и действий. Вследствие этого материя — пребывающий субстрат всех преходящих явлений, т. е. всех обнаружений сил природы и всех живых существ, — субстрат, который неизбежно создают для нашей мысли формы нашего интеллекта, где мир рисуется пред нами как представление. В качестве такого субстрата и в качестве возникшей из форм интеллекта, материя к самым этим явлениям относится совершенно индифферентно, т. е. она одинаково готова быть носителем как той, так и другой силы природы, лишь бы только по руководящей нити причинности наступили необходимые для этого условия, — между тем как сама она, именно потому, что ее существование, собственно говоря, только формально, т. е. коренится в интеллекте, — сама она должна быть мыслима как нечто безусловно пребывающее и постоянное во всей этой смене, как нечто во времени безначальное и бесконечное. Этим и объясняется, почему мы никак не можем отказаться от мысли, что все можно сделать из всего, например золото из свинца: ведь для этого нужно только найти и осуществить те промежуточные стадии, которые сама по себе безразличная материя должна пройти на указанной дороге. A priori же никогда нельзя понять, почему та самая материя, которая теперь является носителем качеств свинца, не может сделаться когда-нибудь носителем качеств золота. — От априорных воззрений в собственном смысле, материя, которая есть лишь нечто априорно мыслимое, отличается, правда, тем, что ее можно и совсем выбросить из мысли, между тем как никогда этого нельзя сделать с пространством и временем; но это означает лишь, что мы можем представлять себе пространство и время и без материи. Ибо коль скоро материя вошла уже в них и поэтому мыслится как нечто существующее, мы совершенно не в состоянии больше выбросить ее из своей мысли, т. е. представить себе ее как исчезнувшую и уничтоженную: нет, мы можем представлять ее себе только перенесенной в другое пространство; в этом отношении, значит, она столь же нераздельно связана с нашей познавательной способностью, как и самое пространство и время. Но то различие, что материю надо предварительно мыслить при этом уже существующей, указывает на то, что она не в такой безусловной и полной степени принадлежит к формальной части нашего познания, как пространство и время, а содержит
