тику“, и не заслуживает тех злых сарказмов, какие расточает ему последний. Вообще, как ни велики достоинства названной книги этого удивительного мужа, я не могу не заметить, что там, где автор ставит себе целью теоретическое разъяснение какой-нибудь проблемы и вообще научность, — изложение, сплошь пересыпанное остротами и бесконечными метафорами, не может быть уместно.
Именно воззрению, или интуиции прежде всего открывается и является подлинная и истинная сущность вещей, — хотя еще только условно. Всякое понятие, всякая мысль — это лишь абстракции, т. е. частичные представления, оторванные от интуиции и возникшие путем исключения из мысли отдельных сторон предмета. Всякое глубокое знание и даже мудрость в собственном смысле этого слова имеют свои корни в интуитивном восприятии вещей, как мы это подробно рассмотрели в дополнениях к первой книге. Наглядное постижение — это неизбежный процес зачатия, в котором всякое истинно-художественное произведение, всякая бессмертная мысль обретает искру жизни. Всякое первичное мышление протекает в образах. Из понятий же исходят лишь произведения обыкновенных талантов, только разумные мысли, подражания и вообще все то, что рассчитано на одни текущие потребности и на современников.
Но если бы наша интуиция была всегда связана с реальной наличностью вещей, то ее содержание всецело находилось бы во власти случая, который редко предлагает нам вещи в надлежащее время, редко становит их в целосообразный порядок и по большей части дает нам их в очень дефектных экземплярах. Вот почему и нужна фантазия, которая восполняла бы, комбинировала, записывала, упрочивала и по желанию воспроизводила знаменательные образы жизни, — насколько этого требуют цели глубоко проникающего знания и того многозначительного произведения, в котором это знание должно быть воплощено. На этом и зиждется высокая ценность фантазии, которая составляет для гения необходимое орудие. Только благодаря последней, может он, согласно требованиям и общему характеру своего творчества или мышления, воспроизводить в живых образах всякий предмет и явление и этим черпать всегда свежее питание из первоисточника всяческих знаний — наглядных представлений. Человек, одаренный фантазией, в состоянии как бы цитировать вещания духов, во̀время раскрывающих ему такие истины, которые голая действительность вещей являет лишь слабо, лишь изредка, — да и то по большей части не тогда, когда нужно. И поэтому человек,
