жна брать частное непосредственно как такое и, следовательно, ползти вперед на почве опыта, между тем как действительные науки над этой почвой подымаются, ибо они вырабатывают себе такие всеобъемлющие понятия, посредством которых овладевают частностями и по крайней мере в известных границах угадывают возможные в данной области явления, так что они могут быть спокойны и по отношению к тому, что́ еще может когда-нибудь возникнуть в этой сфере. Науки, будучи системами понятий, всегда говорят о родовом, история же — об индивидуальном. Ее можно было бы назвать наукой об индивидуумах, но ведь это — противоречивое соединение слов. Из родового характера наук вытекает еще и то, что все они говорят о том, что существует всегда, — история же повествует о том, что свершается только однажды и затем исчезает. Далее, так как история имеет дело безусловно с частным и индивидуальным, которое по своей природе неисчерпаемо, то и знает она все только несовершенно и наполовину. И при этом каждый новый день, во всей своей повседневности, поучает ее тому, чего она раньше вовсе не знала. А если бы кто-нибудь возразил нам, что и в истории происходит подведение частного под общее, так как де эпохи, царствования и другие серьезные перемены в жизни государств, словом — все то, что находит себе место на страницах истории, — все это и есть то общее, под которое подводится частное, то подобное возражение основывалось бы на ложном понимании идеи общего. Ибо указываемый здесь общий элемент в истории только субъективен, т. е. представляет собою нечто такое, общность чего вытекает исключительно из скудности нашего индивидуального знания о вещах,— но он не объективен, т. е. не представляет собою понятия, в котором действительно уже мыслились бы вещи. Даже самое общее в истории представляет собою лишь нечто индивидуальное и частное, — например, какая-нибудь продолжительная эпоха или какое-нибудь важное событие; и к такому общему частное относится как часть к целому, а не как отдельный случай — к закону; между тем в действительных науках бывает именно это последнее соотношение, потому что они дают нам понятия, а не простые факты. Вот почему в этих науках, зная общее, можно с точностью определить всякий частный случай. Если, например, я знаю законы треугольника вообще, то по ним я могу выяснить себе и свойства каждого данного треугольника; и то, что присуще всем млекопитающим, например, двойная сердечная камера, ровно семь шейных позвонков, легкие, диафрагма, мочевой
