ханическую силу, посредством параллелограмма сил, правильно разлагают на две другие. Но это в сущности — только обдуманное разложение феномена на его элементы. Обе силы, взятые вместе, представляют тело внутри его границ, т. е. в определенном объеме, между тем как одна только первая сила, рассеивая его до бесконечности, растворила бы его, а одна только другая сжала бы его в одну точку. Несмотря на это взаимное уравновешивание, или нейтрализацию, тело действует еще одною первой силой, отталкивая другие тела, оспаривающие у него пространство; а другою силой, в тяготении, оно действует, привлекая все тела вообще, так что две эти силы не погасают в своем продукте, теле, как погасают, например, две равные, но действующие в противоположном направлении ударные силы, или +E и -E, или кислород и водород в воде. Что непроницаемость и тяжесть действительно связаны между собою, об этом свидетельствует, хотя мы в своей мысли и можем их разлучить, их эмпирическая нераздельность: одна никогда не появляется без другой.
Я не могу однако оставить без упоминания, что приведенное здесь учение Канта, которое составляет основную мысль второго главного отдела его «Метафизических основоначал естествознания», т. е. динамики, уже до Канта было ясно и обстоятельно изложено Пристли, в его столь замечательных Disquisitions on matter and spirit, sect. 1 и 2: эта книга появилась в 1777 году (второе издание — 1782 г.), между тем как «Метафизические основоначала» относятся к 1786 году. Бессознательные реминисценции можно допустить, пожалуй, в побочных тезисах, остроумных догадках, сравнениях и т. д., — но не в главных и основных мыслях. Что же, должны ли мы думать, что Кант потихоньку присвоил себе столь важные мысли другого лица? И взял их из книги, которая тогда была еще новинкой? Или же он ее не знал, и одна и та же мысль в течение короткого времени зародилась в двух головах? Равным образом и объяснение, которое Кант дает в «Метафизических основоначалах» (первое изд., стр. 48; издание Розенкранца, стр. 384) относительно существенного различия между текучим и твердым, можно в главных чертах найти уже в «Теории генерации» Каспара Фридриха Вольфа (Берлин 1764, стр. 132). Но что же мы скажем, когда узнаем, что самое важное и самое блестящее основное учение Канта, учение об идеальности пространства и чисто-феноменальном существовании физического мира, уже за тридцать лет до него было изложено Мопертюи, как это можно видеть из 14-го письма Фрауэнштедта о моей философии? Мопертюи высказывает это парадоксальное учение весьма реши-
