эбионитском смысле. Тот же смысл — говорит он на 604 стр., имеет притча (Лука 16, 19) о богаче и Лазаре, — притча, в которой безусловно не повествуется о какой бы то ни было вине первого, о какой бы то ни было заслуге последнего, и в которой масштабом будущего воздаяния признается не сотворенное в этой жизни добро и не содеянное зло, а испытанные здесь страдания и выпавшее на долю наслаждение, — в эбионитском смысле. «Подобную же оценку внешней бедности — продолжает Штраус — приписывают Христу и другие синоптики (Матфей 19, 16, Марк 10, 17, Лука 18, 18), в рассказе о богатом юноше и в изречении о верблюде и игольном ушке».
Если глубже проникнуть в данный вопрос, то мы убедимся, что даже самые знаменитые места нагорной проповеди заключают в себе косвенный призыв к добровольной бедности и, следовательно, отрицанию воли к жизни. В самом деле: завет, повелевающий нам безусловно удовлетворять все предъявляемые к нам требования и тому, кто захочет судиться с нами и взять у нас рубашку (Матфей 5, 40 и след.), отдавать и верхнюю одежду, и т. д., как и завет (там же, 6, 25—34): повелевающий отрешиться от всякой заботы о будущем и даже о завтрашнем дне, и таким образом жить изо дня в день, — это все такие правила жизни, соблюдение которых неминуемо ведет к полной бедности и которые, следовательно, косвенным путем требуют того самого, что́ Будда прямо предписывал своим ученикам и что он подтвердил собственным примером: „Отбросьте все прочь и станьте бикшу, т. е. нищими“. Еще яснее выступает это в том месте у Матфея (10, 9—15), в котором апостолам запрещается иметь какое бы то ни было достояние, даже обувь и посох, и указуется нищенство. Эти предписания впоследствии сделались основой нищенского ордена францисканцев (Bonaventurae vita S. Francisci, с. 3). Вот почему я и говорю, что дух христианской морали тождествен с духом браманизма и буддизма. В соответствие изложенному здесь взгляду говорит и Мейстер Эккарт (Сочинения, том I, стр. 492): «Быстрейший конь, который мчит нас к совершенству, это — страдание».
Существует только одно прирожденное заблуждение, и состоит оно в том, будто мы живем для того, чтобы быть счастливыми.
