style est l’homme même. Когда эти заурядные умы поэтизируют, они имеют наготове некоторые традиционные и условные, in abstracto унаследованные страсти, настроения, благородные «чувствия» и т. д., которыми они и снабжают своих героев, отчего последние становятся простыми олицетворениями таких настроений, т. е. сами являются до известной степени абстракциями и потому скучны и плоски. Когда они философствуют, то имеют в своем распоряжении несколько широких абстрактных понятий, которыями и жонглируют туда и сюда — точно дело идет об алгебраических уравнениях, и надеются, что из этого выйдет какой-нибудь прок; в лучшем случае видно, что все эти господа читали одни и те же книги. Но такое жонглирование абстрактными формулами, наподобие алгебраических уравнений, именуемое в наши дни диалектикой, не дает однако, подобно действительной алгебре, достоверных результатов, ибо здесь понятие, заменяемое словом, не есть твердая и точно определенная величина, какой является означаемая буквами величина алгебры, а нечто шаткое, многосмысленное, способное увеличиваться и уменьшаться. Строго говоря, всякое мышление, т. е. комбинирование отвлеченных понятий, имеет своим материалом в лучшем случае воспоминания о том, что́ прежде было предметом интуиции, — да и то косвенно, именно настолько, насколько последние составляют основу всяких понятий; действительным же, т. е. непосредственным познанием является только интуиция, новое и свежее перципирование. Но понятия, образованные разумом и сохраненные памятью, никогда не могут находиться в сознании все зараз, — нет, одновременно присутствует лишь очень небольшое количество их. Наоборот, энергия, с какой воспринимается наглядная действительность, которая виртуально служит хранительницей и представителем сущности всех вещей вообще, — эта энергия в каждый данный момент наполняет сознание всею своей мощью. На этом и основывается бесконечное превосходство гения перед ученостью, — они относятся между собою, как текст древнего классика к его комментарию. Всякая истина и всякая мудрость в конце концов лежит в интуиции. Но, к сожалению, последней нельзя ни удержать, ни передать другим; правда, объективные условия для этого могут быть предлагаемы другим, очищенные и просветленные с помощью изобразительных искусств и, уже гораздо косвеннее, — поэзии; но ведь интуиция в такой же степени основана и на субъективных условиях, которые находятся к услугам не каждого и ни у кого не бывают во всякое время, а на высших степенях совершенства так даже составляют счастливый удел только не-
