слова произвели все-таки сильное впечатление на мыслителей XV и XVI столетий, которые и повторяли их часто и энергично. Например, у Пико де Мирандолы (De imaginatione, с. 5): «тот, кто рассуждает и мыслит, должен иметь в виду образ фантазии»; у Меланхтона (De anima, p. 130): «мыслящий должен иметь в виду образ фантазии»; у Иордана Бруна (De compositione imaginum, p. 10): «слова Аристотеля — тот, кто желает знать, должен иметь в виду образ фантазии». В том же духе выражается и Помпонаций (De immortalitate, p. 54 et 70). Можно утверждать лишь одно: всякое истинное и первоначальное познание и всякая действительная философема должны иметь своим внутренним зерном, или корнем, какое-нибудь наглядное восприятие. Последнее, хотя бы мгновенное и единичное, сообщает затем всему рассуждению, как бы обстоятельно оно ни было, дух и жизнь, — подобно тому как одна капля настоящего реагента придает всему раствору цвет произведенного осадка. Если рассуждение имеет такое зерно, то оно подобно чеку банка, в кассе которого есть наличные деньги; наоборот, всякое другое рассуждение, созданное одними только комбинациями понятий, подобно чеку такого банка, который в виде обеспечения вложил лишь другие бумаги-обязательства. Таким образом, всякое чисто умозрительное разглагольствование служит уяснением того, что вытекает из данных понятий; поэтому, оно в сущности не порождает ничего нового, и вместо того, чтобы ежедневно наполнять им целые книги, его можно было бы предоставить самостоятельности каждого.
Но и мышление в более тесном смысле не сводится к одной только наличности в сознании отвлеченных понятий: оно состоит в соединении или разлучении двух или нескольких из них, при помощи разных ограничений и модификаций, которые указывает логика в своей теории суждений. Такое ясно обдуманное и высказанное соотношение понятий и называется суждением. Закон достаточного основания снова предъявляет свои права и по отношению к этим суждениям, — но только в совершенно иной форме сравнительно с той, которая изложена в предыдущей главе; именно, он выступает здесь как закон основания познания, principium rationis sufficientis cognoscendi. В такой форме он гласит, что если суждение выражает собою познание, то оно должно иметь для этого основание и в силу этого свойства полу-
