высокие и важные истины. Если на этой почве и основе его результат оказывается именно тот, к которому пришел наш великий Кант, то оно не должно вследствие этого сейчас же поступаться всякой честью и совестью и, подобно вору, пускаться в обходы, для того только, чтобы как-нибудь вернуться на иудейскую почву, как свою conditionem sine qua non; наоборот, оно должно искренне и просто искать истины на других путях, какие сами перед ним откроются, и не следовать иному свету, кроме разума; оно должно продолжать свой путь, не заботясь о том, куда он приведет, уверенно и спокойно, как человек, который трудится во имя своего призвания.
Если наши профессора философии иначе понимают дело и полагают, что они не могут с честью вкушать хлеб свой, пока не возведут на престол Господа Бога — как будто Он нуждается в них! — то уже одно это показывает, почему им так не нравятся мои произведения и почему они считают меня человеком совсем не своего лагеря: действительно, я не могу служить в одном ряду с подобными людьми, и у меня нет, как у них, для каждой ярмарки новейших известий о Господе Боге.
Третий класс объектов для способности представления образует формальная часть полных представлений, т. е. a priori данные воззрения форм внешнего и внутреннего чувства — пространства и времени.
Как чистые воззрения, они, сами по себе и отдельно от полных представлений и от привходящих, только благодаря последним, определений наполненности и пустоты, являются объектами способности представления; ибо даже чистые точки и линии не могут быть представлены, а только созерцаются a priori, подобно тому как и бесконечная протяженность и бесконечная делимость пространства и времени могут быть предметами лишь чистого воззрения и чужды эмпирическому. То, что отличает этот класс представлений, в котором время и пространство чисто созерцаются,
