в ботанике, зоологии, минералогии и других классифицирующих науках. Если все мотивы и правила, каковы бы они ни были, мы рассматриваем как данный материал для объяснения поступков, то закон мотивации служит главною путеводной нитью истории, политики, прагматической психологии и др.; если же мы делаем предметом исследования самые мотивы и правила по отношению к их ценности и происхождению, то этот закон — путеводная нить этики. Во втором томе моего главного произведения, в 12-й главе (стр. 129; 3 изд., стр. 139), можно найти высшую классификацию наук, построенную согласно этому принципу.
Я старался показать в этом трактате, что закон достаточного основания является общим выражением для четырех совершенно различных соотношений, из которых каждое зиждется на особом и (так как закон основания априорно-синтетичен) на a priori данном принципе. Об этих четырех принципах, открытых по основному закону обособления, надо, по основному закону однородности, заключить, что подобно тому как они совпадают в общем выражении, так они и вытекают из одного первоначального свойства всей нашей познавательной способности, как своего общего корня; в последнем и надо видеть поэтому внутреннее ядро всякой зависимости, относительности, бренности и конечности объектов нашего сознания, замкнутого в чувственности, рассудке и разуме, субъекте и объекте, — ядро бренности мира, который возвышенный Платон многократно низводит на степень того, что вечно возникает и уничтожается, но никогда не бывает сущим, и познание чего — только мнение,основанное на неразумном ощущении, — бренности мира, который христианство, сообразно форме нашего закона, обозначенной мною, как его простейшая схема и прототип (§ 46), метко называет временностью. Весь смысл закона основания вообще сводится к тому, что всегда и всюду каждое бывает лишь при посредстве другого. Но так как закон основания во всех своих формах априорен, т. е. имеет свой корень в нашем интеллекте, то его нельзя применять к совокупности всех существующих вещей — к миру, включая и этот интеллект, в котором мир пребывает. Ибо такой мир, восстающий перед нами в силу априорных форм, именно поэтому — одно лишь явление; следовательно, все, что относится к нему, только благодаря этим формам, не находит применения к нему
