строку, и потому она всегда в этом отношении останется очень непохожей на организм, как бы ни походило на него ее содержание: между формой и материей здесь, таким образом, будет противоречие.
Отсюда ясно, что, при таких условиях, для проникновения в изложенную мысль нет иного исхода, как прочесть эту книгу два раза, и притом в первый раз с большим терпением, которое можно почерпнуть только из благосклонного доверия, что начало почти так же предполагает конец, как конец — начало, и каждая предыдущая часть почти так же предполагает последующую, как последующая — первую. Я говорю «почти», ибо вполне и безусловно так дело не обстоит; но все возможное для того, чтобы на первом плане стояло то, что менее объясняется лишь из последующего, как и вообще все, что может способствовать наибольшей удобопонятности и легкости, — все это сделано честно и добросовестно. До известной степени это могло бы и удаться, если бы читатель во время чтения думал только о сказанном в каждом отдельном месте, а не думал (что очень естественно) и о возможных оттуда выводах; благодаря последнему приему, кроме действительно существующих противоречий мнениям современности и, вероятно, самого читателя, привходят еще много других, предвзятых и воображаемых, и в результате возникает страстное неодобрение там, где пока есть только простое непонимание, за которое однако его тем менее признают, что с трудом достигнутая ясность слога и точность выражения едва ли когда-нибудь оставляют сомнительным непосредственный смысл сказанного, но не могут одновременно обозначить и его отношений ко всему остальному. Поэтому, как я уже сказал, первое чтение требует терпения, почерпнутого из доверия к тому, что во второй раз многое или все покажется совершенно в ином свете. Кроме того, серьезная забота о полной и даже легкой понятности при очень трудном предмете должна служить извинением, если там и здесь встретится повторение. Уже самый строй целого, органический, а не похожий на звенья цепи, заставлял иной раз касаться одного и того же места дважды. Именно этот строй, а также очень тесная взаимная связь всех частей, не дозволили мне столь ценимого мною разделения на главы и параграфы и принудили меня ограничиться четырьмя главными отделами — как бы четырьмя точками зрения на одну мысль; но в каждой из этих четырех книг надо особенно остерегаться, чтобы из-за обсуждаемых по необходимости деталей не потерять из виду главной мысли, к которой они принадлежат, и последовательного
