же его признать, после того как признали его и высказали много великих умов. Веды и Пураны для всего познания действительного мира, который они называют тканью Майи, не знают лучшего и не употребляют чаще другого сравнения, чем сон. Платон не раз говорит, что люди живут только во сне и лишь один философ стремится к бдению. Пиндар (II. η, 135) выражается: «человек — сон тени», у Софокла читаем:
Я вижу: мы все, сколько нас ни живет, — |
Наряду с ним всего достойнее место Шекспиру:
Как наши сновиденья |
Наконец, Кальдерон был до того проникнут этим воззрением, что пытался выразить его в своей до некоторой степени метафизической драме: «Жизнь — сон».
После этого обилия цитат из поэтов да будет позволено и мне употребить сравнение. Жизнь и сновидения — это страницы одной и той же книги. Связное чтение называется действительной жизнью. А когда приходит к концу обычный срок нашего чтения (день) и наступает время отдыха, мы часто продолжаем еще праздно перелистывать книгу и без порядка и связи раскрываем ее то на одной, то на другой странице, иногда уже читанной, иногда еще неизвестной, но всегда — из той же книги. Такая отдельно читаемая страница действительно находится вне связи с последовательным чтением; но из-за этого она не особенно уступает ему: ведь и цельное последовательное чтение также начинается и кончается внезапно, почему и в нем надо видеть отдельную страницу, но только бо́льшего размера.
Итак, хотя отдельные сновидения отличаются от действительной жизни тем, что они не входят в беспрерывно протекающую по ней общую связь опыта, и хотя пробуждение указывает на эту разницу, — тем не менее именно самая связь опыта принадлежит действительной жизни, как ее форма, и сновидение в свою очередь противопоставляет ей свою собственную внутреннюю связь. И если стать на точку зрения вне жизни и сна, то мы не найдем в их существе определенного различия и должны будем вместе с поэтами признать, что жизнь — долгое сновидение.
Если от этого вполне самостоятельного эмпирического источника проблемы о реальности внешнего мира мы вернемся к ее
