Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. I (1910).pdf/288

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 106 —

ной и специфически измененной чувствительности этих частей, что не действует на волю и не смущаемый никаким возбуждением с ее стороны, сообщает только рассудку те данные, из которых возникает интуиция. Всякое же более сильное или другого рода воздействие на эти органы чувств болезненно, т. е. противно воле, к объектности которой и они, значит, принадлежат. Слабость нервов выражается в том, что впечатления, которые должны были бы обладать лишь такою степенью силы, чтобы их можно было обращать в данные для рассудка, достигают более высокой ступени, где они затрагивают волю, т. е. вызывают боль или наслаждение, — чаще, впрочем, боль; несколько тупая и неясная, она все же не только заставляет мучительно ощущать некоторые звуки и сильный свет, но и вообще, хотя и не ясно сознается, порождает болезненное ипохондрическое настроение. — Далее, тождество тела и воли между прочим обнаруживается в том, что всякое сильное и чрезмерное движение воли, т. е. всякий аффект, совершенно непосредственно потрясает тело и его внутренний механизм и нарушает ход его жизненных функций. Специально это изложено в Воле в природе (стр. 27 второго или стр. 28 третьего издания).

Наконец, познание, которое я имею о своей воле, хотя и непосредственное, все-таки неотделимо от познания о моем теле. Я познаю свою волю не в ее целом, не как единство, не вполне в ее существе: я познаю ее только в ее отдельных актах, т. е. во времени, которое служит формой явления моего тела, как и всякого объекта; поэтому тело составляет условие познания моей воли. Оттого без своего тела я, собственно, этой воли представить себе не могу. В моем трактате о законе основания воля (или, вернее, субъект хотения) изображена, правда, как особый класс представлений, или объектов; но уже и там мы видели, что этот объект совпадает с субъектом, т. е. перестает быть объектом: это совпадение мы назвали там чудом κατ’εξοχην, и до известной степени весь настоящий труд мой является его объяснением.

Поскольку я свою волю познаю собственно как объект, я познаю ее как тело; но в таком случае я снова прихожу к установленному в названном трактате первому классу представлений, т. е. к реальным объектам. Дальнейшее исследование все более и более убедит нас, что первый класс представлений находит свой ключ, свою разгадку только в там же установленном четвертом классе, который, собственно, как бы не хотел уже являться, в качестве объекта, противоположностью субъекту; мы убедимся, далее, что, в согласие с этим, понять внутреннее существо дей-