чинность присущи не вещи в себе, а лишь явлению, что они только формы нашего познания, а не свойства вещи в себе, — то мы поймем, что изумление перед закономерностью и точностью действия силы природы, перед совершенным сходством всех миллионов ее проявлений, перед неизбежностью их наступления, поистине уподобляется изумлению ребенка или дикаря, который, впервые рассматривая через многогранное стекло цветок, дивится совершенному сходству видимых им бесчисленных цветков и пересчитывает листья на каждом из них в отдельности.
Итак, всякая общая первичная сила природы в своем внутреннем существе не что иное, как объективация воли на низкой ступени: мы называем каждую такую ступень вечной идеей, в смысле Платона. Закон же природы — это отношение идеи к форме ее проявления. Эта форма — время, пространство и причинность, которые находятся между собою в необходимой и нераздельной связи и соотношении. Посредством времени и пространства идея размножается в бесчисленных явлениях; порядок же, в каком последние принимают формы множественности, твердо определяется причинным законом: последний составляет как бы ту норму для разграничения проявлений различных идей, по которой распределяются между ними пространство, время и материя. Эта норма, таким образом, неизбежно распространяется на тождество всей существующей материи, которая служит общим субстратом всех указанных различных явлений. Если бы всем последним не была указана одна общая материя, которую они должны распределить между собою, то не было бы нужды в таком законе, определяющем их притязания: они могли бы все вместе и друг подле друга наполнять в течение бесконечного времени бесконечное пространство. Следовательно, только потому, что всем этим проявлениям вечных идей указана одна и та же материя, должен существовать закон их наступления и прекращения: иначе ни одно не уступало бы места другому. Таким образом, закон причинности по существу связан с законом постоянства субстанции: только друг от друга взаимно, получают они значение, и в таком же точно отношении находяся к ним пространство и время. Ибо чистая возможность противоположных определений в одной и той же материи — это время; чистая возможность постоянства одной и той же материи при всех противоположных определениях — это пространство. Вот почему в предыдущей книге мы определили материю, как соединение времени и пространства; это соединение выражается в смене акциденций при сохранении субстанции, общей возможностью чего
