Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. I (1910).pdf/340

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 158 —

ся как бы его повышенная степень, его рефлексия, — разум, как способность отвлеченных понятий. Вместе с ним появилась обдуманность, которая обозревает будущее и прошлое, и, в ее результате, размышление, заботливость, способность к преднамеренной, от настоящего независимой деятельности, наконец, — вполне ясное сознание решений собственной воли как таких. Если уже вместе с простым, наглядным познанием зародилась возможность призрака и обмана, отчего и нарушилась прежняя непогрешимость бессознательного влечения воли, отчего и должны были прийти на помощь познанию в руководимую им область инстинкт и художественный порыв, как бессознательные обнаружения воли, — то с появлением разума эта уверенность и безошибочность обнаружений воли (которая на противоположном конце, в неорганической природе, выражается даже в виде строгой закономерности) почти совершенно исчезает: инстинкт совсем отступает назад, размышление, которое должно все собою возместить, создает (как объяснено в первой книге) неуверенность и колебания: становится возможным заблуждение, которое во многих случаях мешает адекватной объективации воли в действиях. Ибо хотя воля и принимает уже в характере свое определенное и неуклонное направление, в соответствие с которым самое хотение, побуждаемое мотивами, наступает неизменно, все-таки заблуждение может исказить ее проявления, потому что в этом случае призрачные мотивы влияют наподобие действительных и их уничтожают[1]; так бывает, например, когда предрассудок подставляет измышленные мотивы, побуждающие человека к таким действиям, которым нормальное проявление его воли при данных обстоятельствах было бы совершенно противоположно: Агамемнон ведет на заклание свою дочь, скупец раздает милостыню из чистого эгоизма, в надежде на будущее вознаграждение сторицей и т. д.

Таким образом, все познание вообще, как разумное, так и чисто-наглядное, первоначально вытекает из самой воли, относится к существу высших ступеней ее объективации, в качестве простого «μηχανη», средства к поддержанию индивидуума и рода, — подобно всякому органу тела. Искони предназначенное для служения воле, для осуществления ее целей, оно почти везде и всецело остается для ее услуг: так это — во всех животных и почти

  1. Схоластики справедливо поэтому говорили: causa finalis movet non secundum suum esse reale, sed secundum esse cognitum (конечная причина действует не по своей реальной сущности, а по сущности познанной). См. Суарец, Disp. metaph. disp. XXIII, sect. 7 и 8.