вательно, объект в этом смысле выходит из всяких отношений к чему-нибудь вне себя, а субъект — из всяких отношений к воле: тогда то, что познается таким путем, уже не отдельная вещь как такая, — нет, это идея, вечная форма, непосредственная объектность воли на данной ступени; и оттого погруженная в такое созерцание личность больше не индивидуум, — ибо индивидуум уже потерялся в этом созерцании: нет, это чистый, безвольный, безболезненный, безвременный субъект познания. Эту мысль, пока столь необычную (она, я знаю, подтверждает принадлежащее Томасу Пэну изречение: du sublime au ridicule il n’y a qu’un pas), дальнейшее изложение все больше и больше уяснит и сделает менее странной. То же самое предносилось и Спинозе, когда он писал: «мысль вечна, поскольку она воспринимает вещи в облике вечности» (sub specie aeternitatis, Eth. V, pr. 31, schol.)[1]. В таком созерцании зараз отдельная вещь становится идеей своего рода, а созерцающий индивидуум — чистым субъектом познания. Индивидуум, как такой, познает лишь отдельные вещи, чистый субъект познания — только идеи. Ибо индивидуум — субъект познания в его отношении к определенному отдельному проявлению воли и находится на службе у последнего. Это отдельное проявление воли, как такое, подчинено закону основания во всех его видах; поэтому всякое познание, относящееся к тому же, равным образом подчиняется закону основания, и к услугам воли не годится никакое иное познание, кроме этого одного, всегда имеющего своим объектом только отношения. Познающий индивидуум как такой и познаваемая им отдельная вещь существуют где-нибудь, когда-нибудь: они — звенья в цепи причин и действий. Чистый субъект познания и его коррелят, идея, освободились от всех этих форм закона основания: время, место, индивидуум, который познает, и индивидуум, который познается, не имеют для них значения. Лишь когда познающий индивидуум описанным образом возвышается к чистому субъекту познания и тем самым возвышает рассматриваемый объект к идее, лишь тогда мир как представление выступает во всей своей чистоте, и совершается полная объективация воли, ибо только идея представляет собою ее, воли, адекватную объектность. Последняя тоже заключает в себе объект и субъект, потому что они — ее единственная форма; но в ней оба вполне
- ↑ Я рекомендую для уяснения рассматриваемого здесь способа познания прочесть и то, что Спиноза говорит там же (L. II, prop. 40, schol. 2, а также L. V, prop. 25 до 28) о „cognitione tertii generis, sive intuitiva“; в особенности же — prop. 29, schol., prop. 36, schol. и prop. 38 demonstr. et schol.
