везде многозначительное зрелище жизни во всех ее сценах. Но ему некогда останавливаться: только своей дороги в жизни ищет он, — в крайнем случае, еще и всего того, что может когда-нибудь сделаться его дорогой, т. е. топографических заметок в широком смысле этого слова; на созерцание же самой жизни, как такой, он не теряет времени. Наоборот, гений, чья познавательная сила в своем избытке на некоторое время освобождается от служения его воле, — останавливается на созерцании самой жизни, стремится в каждой вещи постигнуть ее идею, а не ее отношения к другим вещам: вот почему он часто не обращает внимания на свой собственный жизненный путь и потому в большинстве случаев проходит его довольно неискусно. Между тем как для обыкновенного человека познание служит фонарем, который освещает ему путь, для гения оно — солнце, которое озаряет для него мир. Это великое различие в способе воззрения на жизнь не преминет отразиться даже и на внешности обоих. Взор человека, в котором живет и действует гений, легко отличает его от других: живой и в то же время пристальный, он носит характер проникновения, созерцания, как это видно на изображениях немногих гениальных голов, которые среди бесчисленных миллионов от времени до времени создавала природа; напротив, во взоре других людей, если только он, как это большей частью бывает, не туп или тускл, легко заметить истинную противоположность созерцания — высматривание. Поэтому «гениальное выражение» головы состоит в том, что виден решительный перевес познания над хотением; следовательно, выражается в такой голове познание без всякого отношения в воле, т. е. чистое познание. Наоборот, в обычных головах преобладает выражение воли, и видно, что познание начинает здесь действовать лишь по импульсу хотения и, значит, обращено на одни только мотивы.
Так как гениальное познание, или познание идеи — это то, которое не следует закону основания, а то, которое ему следует, наделяет в жизни умом и разумностью и создает науки, то на гениальных индивидуумах должны тяготеть недостатки, вытекающие из пренебрежения вторым из названных способов познания. Но здесь надо оговориться, что моя дальнейшая речь касается гениальных индивидуумов лишь постольку, поскольку и покуда они действительно проникнуты гениальным способом познания, — а это вовсе не бывает в каждый момент их жизни, ибо великое, хотя и непроизвольное напряжение, которое необходимо для безвольного восприятия идей, впоследствии непременно ослабе-
